Лица после его слов поначалу вытянулись, а спустя мгновение просветлели. 
     — А как мы выберемся отсюда? — спохватился зелененький. 
     — Мы ее сунем и унесем ноги на ту сторону! — прищурился Эльф. 
     — Нет, так дело не пойдет, мы не знаем наверняка, кто ее сюда положил.  А если не дины? А если тут шла война и она осталась, а вы случайно ее включили? — раздосадовано бросил Никола.  — Что же, мы так и будем обвинять, не зная наверняка? Как мы после этого собираемся жить? Они нас этой бомбой попрекать, мы их… Через пару сотен лет никто и не вспомнит, с чего все началось! А потом союзников начнем искать, врагов! И как мы незаметно протащим ее мимо лагеря? А в другом месте нам без тех же динов не пройти, здесь самый безопасный участок. 
     Снова воцарилось долгое и тяжелое молчание. 
     — Глазам динов позавидует орел, — вспомнил кто-то из инопланетян брошенное ранее сравнение — мысль отвлечь их отмели сразу же. 
     — Может, перестреляем их поодиночке? — предложил Никола, очевидно, взяв за пример боевики, о которых мог рассказывать долго и красочно, будто в кинозале сидишь. 
     Но и эту мысль отмели, участвовать в кровавой бойне никому не хотелось — опасно и хлопотно, а главное, не выгодно, бомба от этого не остановиться.  Хотя тогда бы ее смогли перетащить.  Но как-то сразу одумались.  Если они в радиации такой силы не горели, да еще сами же и производили у себя пушки, что она им?
     — Тогда надо звать… Давай, Рум, ты… И Гоблин, — кивнул Макс.  — Вы набьете им мозги, если озвереют. 
     
     Рум и Гоблин ушли.  Остальные рассаживались возле боеголовки группами и парами, стараясь о том, что перед глазами, не думать.  И переговаривались ни о чем, дела не шли на ум.  Трудно планировать, когда знаешь, что ничего этого завтра может и не быть.  Кто-то прошелся по склону, собирая оранжевые и красноватые веточки гигантской сырной плесени, которую использовали вместо оного за неимением, и мартюши — улиток, не имеющих аналога для сравнения, кисло-сладкие, освежающие на вкус, отлично утоляющие жажду и голод, щедро раздавая всем желающим.  Какое-то время дружно хрустели, разгрызая раковины и закусывая, понимая, что скоро все эти деликатесы, неведомые больше нигде, уйдут в небытие.  И возможно, папоротники и хвощи перестанут быть такими огромными, что их споры вполне могли заменить муку, свешиваясь пыльными мешками.  Смешивая их с размолотыми мясистыми корнями местного растения, которое, наверное, было распространено повсеместно, пекли сладковатые лепешки, по вкусу напоминавшие рыхлый несладкий кекс, а если добавить кусочки фруктов, получался пудинг, который всем пришелся по вкусу. 
     На жаре уже все спеклись, кто-то потихоньку перебрался в тенечек.  А те, кто не смог утолить утренний голод, размахивая плетеными шляпами, ловили гигантских кузнечиков, размером с кулак, придумывая на ходу новые эпитеты прыгунам, взлетающим из травы на три и четыре метра.  Лапки их ценились за отличные нежные вкусовые качества, мясо их было каким-то сухим и бескровным.  А когда надоело гоняться за ушлыми насекомыми, и они перебрались в тень.  Кто-то задремал, досматривая утренние сны. 
     Дины появились, ведомые Румом.  Гоблин шел сзади, словно гнал впереди себя стадо.  К тому времени, как они появились, страсти улеглись — ругаться и искать виноватых расхотелось, желание было одно — уговорить динов отказаться от идиотской затеи и продолжать жить дальше в любви и согласии.  Жара сделала свое дело, разморив и осатаневших, и тащивших надежду как-то пережить катаклизм.  Но гуманоиды, зная тяжелый характер ящеров, были не так оптимистично настроены, как земляне, большей частью досадуя на Великих Хранителей.  Все же, мозг динов был устроен несколько иначе, и раздражение при их появлении начало нарастать. 
     Но такой реакции, с которой дины обозрели боеголовку, остановившись на некотором от нее расстоянии, не ожидал никто.  Всем показалось, что среди них воцарилась некоторая растерянность и даже паника.  Они топтались на месте, внезапно разговорившись на своем языке.  Рум и Гоблин отодвинулись на безопасное расстояние, давая ящерам выяснить отношение и выработать свою версию происходящего, или как-то разобраться со точкой зрения, которая, похоже, не совпадала. 
     — Ишь, как забеспокоились, когда вожжа под хвост попала! — злорадно прорычал Макс, испытывая не столько злобу, сколько досаду, понимание необходимости применения грубых мер убеждения, и тщетность второго, если дины заупрямятся. 
     — Чего они там планируют? — обратился Ян к ЯмаМуди, еще одному телепату, кивнув на разошедшихся динов. 
     — Решают, кому земля понадобилась, долго ли протянет и… — ЯмаМуди внезапно нахмурился, вызвав беспокойство и Макса, и Кирилла, и Николы.  — Похоже, до них только сейчас доперло, чем они должны были заниматься…
     — В смысле? — отпала челюсть у Макса. 
     — Они даже и… не планировали… А как увидели, дошло до них…
     — Это что же, мы сами им помогли?! — Никола пришиблено толкнул ЯмаМуди в бок, подергав двухметрового переростка за конец рубахи. 
     — Ну да… — те из гуманоидов, которые обладали даром телепатией, внезапно прекратили обращать на остальных внимание, застыв с такими выражениями, будто узнали что-то такое, чего не могло быть. 
     — Эй! — позвал ЯмаМуди, но то не отозвался, не реагируя, мрачнея с каждой секундой. 
     — Ладно! — бросил Макс, направляясь к динам.  — Нашкодили, теперь в кусты?! Хватит репу парить!
     Ян и Кирилл двинулись следом, поравнявшись плечом к плечу.  Никола несколько поотстал, но выступил вперед, когда предстали перед динами, словно хотел заслонить Макса, от которого можно было ждать всего, что угодно, от скандала. 
     — Вы че творите?! Угробить решили нас?! — Макс оттолкнул Николу и Кирилла, которые попытались его удержать.  — Суки! Мы ж с вами за одним столом сидели!
     — Макс! Остановись! — бросились к нему Гоблин и Рум, хватая за руки.  — Да хватит!
     — Че хватит?! Вы сговорились тут? По мозгам погладили?! — взбесился Макс.  — Они тут в войну поиграть собрались, а вы рукой махнуть не даете?! Че, давно не воевали?! Отцепись от меня! — Макс завернул руку гуманоида, заставив его поклониться.  И сразу выпустил, накачивая кулак, когда услышал позади рычание.  — На! Мочи меня! Все равно жить осталось недолго!
     Нет, мочить его не стали.  Кириллу даже показалось, что дины любуются Максом, испытывая за него гордость.  Куда ему против них! Но не испугался. 
     — Макс, успокойся! — Ян тоже вступился за динов, угрожающе двинувшись на Макса.  — Дай им сказать! Мы тоже не все сказали! Я сам!
     Макс зло сплюнул, покрываясь багровыми пятнами. 
     — Это не боеголовка, — объяснил ЯмаМуди, приблизившись к бомбе и с уважением рассматривая ее.  — Это… Она образует вокруг мира, замкнутого от внешнего мира, возмущением пространства защитное поле, создавая гравитационную неустойчивость и образуя сгустки вещества, замедляя старение этого мира.  Я слышал об этом, но никогда не видел…
     К установке уже подходили другие гуманоиды, как к реликтовому артефакту, испытывая благоговение и страх. 
     — Ты можешь нам объяснить? — повернулись трое землян к Кириллу. 
     — Я сам пока ничего не понял, — отрицательно качнул головой Кирилл, продолжая стоять и пытаясь переварить информацию. 
     — Мы стоим у мировой истории, здесь заключен источник жизни этого мира! — благоговейно выдохнул ЯмаМуди. 
     — Ты можешь нормально объяснить? — попросил Кирилл, нахмурившись. 
     — Видишь ли, — начал издалека ЯмаМуди.  — В природе существование атома лежит между вселенной, куда мы все хотим попасть, и между Тьмой, куда уйдем, если не попадем туда! — он ткнул пальцем в небо.  — Планеты и этот мир устроены по подобию, но они не атом, они состоят из таких же атомов, как мой, как ваш мир.  Она, — он кивнул на установку, — создает некую пространственную кривую, в которой разместился наш мир.  Если она перестанет работать, мы окажемся, скорее всего, в вашем мире, который расплющит о наш, а наш о ваш. 
     — Ну и?! И чего она так валяется? Нельзя было положить в безопасное место?! — снова взвился Макс, исследуя установку.