Батарея банок росла и вширь, и в высоту.  Первый ряд банок выстроился еще в середине мае, заполненный вареньем из цветов одуванчика.  Потом собирали викторию, тазами и ведрами обрабатывали вишню, крыжовник и огурцы.  На подходе были яблоки, слива и овощи.  А еще грибы, которые собирали всей семьей по выходным.  Тетя Вера и мать заразились деревенской жизнью, вдруг вспомнив, что родились и выросли в деревне, по-хозяйски обихаживали огород, проводя на нем все свободное время: поливая, выпалывая, подрезая, подвязывая.  И что-то постоянно солили, варили, закатывали в банки, которые мать приносила из столовой больницы. 
     Семейный совет пришел к единодушному мнению, что лучшего места, как подвал не придумать.  Но когда заглянули, оказалось, что подпол совершенно не приспособлен для этой цели.  Сначала следовало очистить его от мусора, углубить и расширить, пустив часть земли на утепление фундамента, а часть поднять. 
     Но решить-то решили, а вот исполнять принятое семейным советом решение оказалось некому…
     Относительно свободными был только Кирилл и тетя Вера, но она как раз закончила перевод книги, собираясь в Японию.  Таким образом, вся ответственность и тяжесть по созданию подвального хранилища упала на плечи Кирилла.  Именно Кириллу вменили в обязанность выносить из подвала не менее десяти ведер земли в день, запретив выходить на улицу, пока норма не будет выполнена.  Правда, клятвенно пообещали, что как только ремонт в больнице закончиться, его непременно освободят от повинности, а если сделано будет достаточно и на совесть, позволят возвращаться домой так поздно, как только пожелает.  А тетя Вера поклялась вернуться из Японии не с пустыми руками, а с последней версией…
     Самым обидным стало то, что каждый считал своим долгом проследить за неукоснительным соблюдением вмененной повинности.  На следующее утро, пока мать и Александр собирались на работу, а тетя Вера искала ключи от машины, в комнату заглянули девять раз, обращая внимание, что мудрый человек трудиться с утра. 
     Кирилл скрипел зубами и глубже залазил под одеяло, чтобы противные голоса не проникали в уши.  На сердце лежала тяжесть, рассчитывать на помощь не приходилось.  Леха и Серега третий день окучивали картофель, которого у них было насажено целое поле. 
     Наконец в доме стало тихо, он снова смог заснуть…
     
     Проснулся Кирилл поздно.  На столе стоял приготовленный для него завтрак.  Мать всегда так делала, чтобы не забывал поесть.  Выпил чай с бутербродом, вылил стакан молока в яичницу с беконом, туда же бросил два куска хлеба и вынес Тузу.  В последнее время Туза не привязывали, он свободно перемещался по ограде, даже забегал в огород, легко перемахивая через забор.  Мать покормила его, но от угощения он не отказался. 
     Кирилл снял рубашку, вышел в огород, набрал колодезной воды и вылил на себя.  Несколько раз подтянулся на турнике, быстро сообразив, что бес строгого контроля со стороны норму ему не выполнить.  Пощупал бицепсы, сразу потеряв ровно половину настроения.  Но тело благодарно отозвалось мгновенной бодростью.  И подумал о том, что выходить за ворота, пока не исполнена повинность, ему запрещено, но если огородом к реке, то вряд ли это будет считаться нарушением запрета — ибо не воротами, а через калитку! Позвал Туза, прошел мимо бани и колодца, мимо теплиц и ровных зеленеющих грядок с овощами и ягодами, спустился к обрыву. 
     От огорода до реки было недалеко, метров двести.  Разрезанный рекой холм открывал материнские твердые породы с вкраплениями гранита и щебня.  Кирилла всегда интересовало, как люди находят в реке золото, нисколько не сомневаясь, что где-то тут оно есть, но золото никто не искал, и он не пытался.  Вниз обрыва вела деревянная лестница, а дальше пристань, сложенная в несколько рядов бревен, с привязанными лодками и катером.  Катер Кирилл сразу узнал — Матвея Васильевича, на нем ездили на рыбалку в вначале лета. 
     Он вдруг подумал, что лето получается не такое уж и замечательное, как ему обещали.  Чего хорошего в том, что он предоставлен сам себе, и не с кем поговорить?
     Попробовал воду ногой на ощупь.  Теплая. 
     Не раздумывая, нырнул.  Туз плюхнулся рядом, поднимая тучу брызг…
     За весну мать начесала с Туза пакет шерсти, но он все равно оставался шерстяным и мучился от жары.  Поняв, что купание приносит облегчение, Туз начал сбегать из дому, чтобы окунуться.  А после ползал по земле, собирая на себя грязь, которую мог найти.  Сначала, после таких вылазок, его пытались мыть, поливая из шланга, но Туз находил это забавным, тут же отыскивал очередное грязное место.  И от него отстали. 
     Когда Кирилл вышел на берег, время близилось к полудню.  Кожа покрылась гусиными пупырышками синеватого цвета, но на солнце он быстро отогрелся и тем же путем направился обратно. 
     И неожиданно вздрогнул, остановившись…
     Кот не появлялся давно — с той самой первомайской вечеринки, чуть не закончившийся смертью Александра.  Он нисколько не похудел, наоборот, стал еще толще.  Задрав хвост, он бежал по тропинке, а Туз преспокойно шел следом…
     Сначала Кирилл подумал, что кот ему снова привиделся, но когда остановился, остановился и кот.  Выгибая спину, животное вернулось, потеревшись о ногу Туза, который обнюхал его и лизнул, как давнего знакомого.  Кирилл не шевелился, но, похоже, на сей раз животное не думало исчезать…
     Наконец, коту наскучило стоять, он побежал вперед, оглядываясь, словно бы приглашал за собой.  Туз ринулся за ним, пристраиваясь сбоку.  Кирилл едва поспевал за ними.  У самого дома кот нырнул в подвальное оконце и растворился во тьме.  Туз, по-видимому, расстроился — сунул морду в окно, которая пролезла лишь до глаз, поскулил в темноту и еще раз обнюхал место, где кот пропал. 
     Тупо уставившись на подвальное окно, Кирилл пытался сообразить, как огромный зверь пролез внутрь.  Одичавшее животное, по-видимому, не испытывало желания вернуться к хозяевам.  Наверное, кот был частью этого дома.  Сердце его радостно ёкнуло — война?
     Пусть будет война!
     Кирилл уже решил про себя: ни при каких обстоятельствах он не выдаст кота хозяевам.  Будущая битва за любимца, а в этом Кирилл уже не сомневался, лишь добавляла предвкушения.  Если Туз смог снискать расположение, то и он сможет.  Удивительно, но он бы нисколько не удивился, если бы вдруг узнал, что кот и Туз питаются из одной миски. 
     Покачав головой, Кирилл направился в подвал…
     
     В подвале еще сохранился нежилой запах затхлости и сырости два года одиноко простоявшего дома.  Авдотья оказалась на удивление хозяйственная и домовитая: стены побелены известкой, которая предохранила бревна от грибка и плесени даже в том месте, где стол умывальник.  Кота поблизости не было, но Кирилл знал, видимость обманчива.  Скорее всего, сидел в темном углу, наблюдая за ним.  При свете лампочки мусора оказалось не так много, как показалось на первый взгляд — бросали его в подвальную дверцу, вот и лежал на виду.  Он взял два больших ведра, пару мешков под мусор, спустил удлинитель с лампочкой.  Конечно, оставаться с котом в подвале не хотелось, но не брать же с собой Туза! После того, как он увидел их вместе, страх прошел.  Из разговоров он знал, что порода кота была особенная и редкая.