Ну да, он был на голову выше остальных, и мысли высказывал лишь после того, как все высказались, и редко конфликтовал, улаживая дела свои миром, но чтобы, не спрашивая, вот так…
     Наверное, его распирала гордость, но ум внезапно испытал тревогу.  Никогда раньше ему не приходилось отвечать за других.  И вот с этой-то свалившейся на него ответственностью он не знал что делать.  А хуже всего, что стоило Мирке обнять его, там, на мотоцикле, когда она вышла к нему, как он перестал воспринимать их свидание спланированным актом возмездия.  Он даже не заметил, как угодил в свою же сеть, вдруг обнаружив, что Мирка не только волнует ум, но греет.  Свидание с Мирославой было у него первым, когда он проявил инициативу и остался с девушкой наедине, под звуки стрекочущих цикад, когда над головой загораются звезды, утонув в сумерках ночи, быстро окутывающей землю. 
     Близость ее, голос ее, фото обнаженных девиц из журнала, мысли о сокровенном и тайном, когда сам не свой он совал простынь в стиральную машину, чтобы скрыть следы.  Все смешалось.  И многие его мысли оказались сильнее здравого рассудка.  Сладкие, словно мед, они накладывали на него свои путы, открываясь бессовестными откровениями, лишая воли к сопротивлению, вгоняя чувство вины в самые недоступные уголки сердца, которое истаяло от множества мучительных, но не причиняющих боль призрачных видений, когда все уже происходит. 
     Мог ли он позволить себе думать о Мирке, как о женщине, у которой был опыт — и, если между ними что-то произойдет, то не станет ли она страдать?! Слава богу, что Мирка не знала о его переживаниях, разочаровать или обидеть ее не хотелось. 
     — Кирилл, почему остановились? Что-то случилось? — обеспокоилась Мирка.  Она, напротив, была спокойна и несколько отстранилась, стараясь показать холодность. 
     — Не могу… мотоцикл перегрелся… Я мазь взял, от комаров, — Кирилл достал из кармана зеленый тюбик.  — Боюсь, нам не хватит, если мы сейчас не намажем себя.  Пока ребята хворост соберут, пока девчонки накроют поляну… Успеем!
     — А-а, — Мирка кивнула и успокоилась, снимая куртку и выдавливая чуть мази на ладонь.  — Давай я сначала тебя. 
     Она растирала его мышцы, а Кирилл мечтал о своем.  И с каждым Миркиным прикосновением видел мечту все ближе, и ближе. 
     — Правда, здесь красиво? — он решил, что пора переходить в наступление, первым делом усадив Мирославу рядом и положив руку на плечо, чуть прижимая ее к себе. 
     — Кирилл, я не знаю, что ты задумал, но я перестану помогать, если ты не перестанешь за мной ухаживать.  Мне эта красота, как нож по горлу, я здесь лишь по причине, которая тебе хорошо известна, — Мирка стояла напротив и смотрела в глаза с прищуром, немного охладив пыл Кирилла.  — Честное слово, я жалею, что согласилась поехать с вами. 
     — А зря, — Кирилл тяжело вздохнул, но сам он уже понимал, что отступиться сейчас — проиграть брату и выставить себя на смех.  — Я хотел поднять тебе настроение.  Можешь называть меня Кир, мне так больше нравится.  Нам не стоит показывать при всех, что мы чужие.  Я здесь именно поэтому остановился.  Если мы ни разу не поцелуемся, нам не поверят, а я не целовался никогда… Там ребята с девушками, думаешь, за нами не наблюдают? Так что садись рядом, я закрою глаза, а ты объясни, как это делается!
     — Ты это серьезно?! — опешила от его наглости Мирослава. 
     — Еще как серьезно! — спокойно ответил Кирилл, втайне злорадствуя.  — Нам разок другой, чтобы до Александра дошло, что у нас все серьезно, а потом я покажу тебе нечто необыкновенное.  Здесь языческое капище.  Я сначала не поверил, проверил по справочникам — ты сама все увидишь!
     — А мать что скажет? Не боишься?! Кирилл, я с твоей мамой работаю, она знаешь какая строгая?! — испугалась Мирка.  — Нет, все, я больше в эти игры не играю! — открестилась она руками. 
     — Мама на нашей стороне, я ей все объясню и попрошу подыграть, у меня завтра целый день и послезавтра, если на операцию не вызовут.  Мирка, не разбрасывайся словами! Если хочешь знать, мы ссоримся из-за тебя постоянно! Тетка Верка приедет, мы и ее подключим! И потом… — Кирилл решил, что пора признаться, чтобы не ставить Мирославу в неловкое положение.  — Я, между прочим, весь день смотрел в окно, не пройдешь ли ты мимо… Мне не хотелось бы это говорить, но… я сам не свой! Чисто теоретически, мне шестнадцать лет, а я не целованный, не балованный, ни разу не провел ночь не в своей кровати, не обнимал девушек.  Это нормально?!
     — И ты решил начать с меня?! — рассердилась Мирка. 
     — Нет… Ну да! А с кого я должен был начать, если мне нравишься ты, а не другая?! Ну, представь, я затаскиваю девушку в… В общем, неважно куда.  Произношу все свои сокровенные слова, целуюсь… Возможно, избавляюсь от девственности.  А потом пытаюсь объяснить, что все это было способом перейти из одной фазы развития в другую!
     — Кирилл!! Ужас! Что я тут делаю?! — Мирка закрыла лицо ладонями, прикусив губу и с тоской взглянув на огонь, возле которого веселилась молодежь, прыгая через огонь, а после в сторону Черемушек. 
     Кирилл вдруг сообразил, что слишком неправ — черная пелена снова окутала Мирку легкой дымкой.  В девушку вселилось черте что, она не чувствовала ничего, что чувствовал он.  Где-то там в ее подсознании притаилась боль одиночества и кривда о себе самой.  Каждый, кто мог понять ее, принимал ее, как правду — и заступиться за девушку было некому.  Даже сама Мирка верила безостановочно избивающему ее демону дасу. 
     Кровь отхлынула от лица, Кирилл мгновенно избавился от своих желаний и мыслей.  Но суть демона он уловил — и вогнал свой страх так глубоко, как только смог.  Наверное, за последний день он сильно повзрослел, если сумел принять мертвое, противопоставляя свою волю и силу.  Или кот снова был где-то рядом, ненавязчиво подсказывая, с чем он столкнулся. 
     Кирилл резко встал, сохранив прямо противоположное своим чувствам лицо.  От девушки его отделял всего лишь шаг.  Он грубо схватил ее за плечи, развернув в сторону костра. 
     — Смотри! Ты видишь, что делают они? Им весело! — почти прикрикнул он, стараясь привести ее в чувство.  — Они не думают, что кто-то что-то подумает о ком-то из них! Завтра они будут испытывать другие чувства, сохранив эту ночь в памяти.  Проснись! Ты живой человек! Мне хорошо было до этой минуты… И ты не обязана ни перед кем отчитываться.  Тебе нравится Сашка? Замечательно! А ты ему?! Ты винишь себя перед тем козлом, с которым собираешься связать свою жизнь, а он помнит, как избил тебя утром?! Нет, не отворачивайся! — Кирилл удержал Мирославу, которая внезапно перестала сопротивляться и теперь смотрела куда-то перед собой с застывшим лицом.  — Чем мы хуже их?
     — Мне так гадко, — призналась Мирослава упавшим голосом.  — Я давно заметила, что не умею так… Раньше могла, а потом как отрезало.  Честно? Я им завидую. 
     — У тебя голова не болит? — поинтересовался Кирилл, снова погружаясь в какое-то пограничное состояние, слегка напугавшись.  Они были не одни — на самом краю дороги на них смотрели два существа, сильно напомнившие привидения, только избавленные от света и плоти.  На мгновение Кириллу даже показалось, что одно из них потянулось к ним тенью, словно хотело понять, кто нарушил их покой.  И отпрянуло.  И сразу оба существа словно бы провались под землю, оголив кусты, которые стали им опорой. 
     — Немного, — кивнула Мирка, поморщившись.  — Такое ощущение, что что-то давит на голову… — она обвела рукой то место, в котором еще сохранилась темная субстанция.  Кирилл уже не сомневался, что Мирка чувствует руки человека, который прозомбировал и ее, и Александра, заставляя забыть о себе. 
     — Вспомнить можешь? — нахмурился Кирилл.  — Это важно.