Его давно раздражали голоса, не имеющие собственного мнения, но считавшие своим долгом писать историю.  Какую? Это не история, а хвалебная ода угнетателям, державшим народ в безгласном повиновении более тысячи лет.  Чем же прельщало святителей место, на котором приносились человеческие жертвы?! Бог распорядился осквернить святилище?! Историей могло быть капище, на котором строили церковь, чтобы стереть память о тех днях, когда народ не знал хомута на шее, но никак не церковь.  Он и раньше подозревал, что сила древних была в знаниях, но каких?
     Стоило копнуть, как тут же становилось понятно, что каждый день истории ведет к чему-то такому, о чем историки не договаривают.  Был народ — обут, накормлен, горд, бесстрашен, умен и ловок — и вдруг объявлен варваром, который пугал своим видом, а убийцы, которые не гнушались не только кровью народа, но и отца с матерью, и кровью брата, вдруг объявлены героями, которые тащили на себе государство, поднимая перед всем миром.  Войны, голод, нищета, болезни, безграмотность… Что же это за государство, и в чем заслуга царей? Неужели же народ, который сумел прославить себя свободным и бесстрашным, уже тогда прослыв хитрым и сильным, не построил бы город на Неве, или не создал флот за тысячу лет?!
     И получил ответ.  Но внезапно понял — знание никуда не ушло, оно лишь поменяло хозяина и стало доступно избранным, которые вели народ в огонь.  Вряд ли кто-то из них пытался использовать его для себя, но с удовольствием испытывал на других, чтобы обогатится и подчинить людей, сделав их безвольным и послушным стадом, которое уже не мыслило иной жизни, потому что не знало другой.  Он верил своим хозяевам, которые рубили ему голову, как верил Александр — тем, кто обобрал его до нитки и сделал посмешищем. 
     — Пойдем, это там, дальше… — Кирилл достал из рюкзака приготовленные фонари и два мотка белых ниток. 
     — А если что-нибудь случится? Нас может завалить, — спохватилась Мирослава. 
     — Ребята знают, если что-то случится, нас быстро найдут, — успокоил Кирилл.  — Я взял продукты и воду.  Но если ты боишься…
     — С тобой? Нет! — Мирка решительно взяла фонарь из рук Кирилла и один моток ниток, надела куртку.  — Показывай, мой рыцарь! Безусловно, мы делаем глупость, но мне это даже нравится!
     — А, да, я же еще видеокамеру взял! — спохватился Кирилл. 
     Бинокль он повесил на шею, а видеокамеру, заняв капище со всех сторон, установил на камне, поймав ракурс и оставив включенной.  Мирка должна была видеть, как они выглядят, целуясь, со стороны.  Впрочем, ему и самому было любопытно. 
     Несомненно, на Александра это должно было произвести впечатление. 
     — Ты же не собираешься это оставить?! — отмотав назад и просмотрев отснятое, возмутилась Мирка. 
     — Напротив! Это наш первый день! Моя первая девушка! — ехидно заметил Кирилл.  — Нет, файл обязательно пойдет в архив! Могу себе представить, как мои обрадуются! Еще не муж, но уже не мальчик.  Честное слово, знал бы, как это классно, целовался бы с детского сада!
     
     Глава 7.  Не каждый кот — кот. 
     Мирка присвистнула, глядя в темноту, остановившись у входа.  Кирилл привязал начало бечевки к дереву и подтолкнул девушку вперед, осматриваясь, сверяя направление с компасом, отметив начало пути на выкопировке местности.  И слегка разочаровался, когда заметил засыпанную щебнем дорожку и ровно тесаные стены, укрепленные каменной кладкой. 
     — Наверное, ребята были правы, а озеро — заполненная водой шахта, — предположил он упавшим голосом. 
     — Ну, раз уж пришли… — Мирка решительно шагнула вперед. 
     Свободный проход в пещеру вскоре закончился, начались каменные выступы.  Пещера петляла, то раздаваясь в стороны до причудливой залы с причудливыми каменными фигурами, то сужаясь, так что пробираться приходилось пригнувшись, то падала круто вниз, изрезанная трещинами и неглубокими впадинами, то поднималась.  Пещера была сухая, и скорее искусственная, чем природного происхождения — стены ее слагались из твердых чередующихся между собой горообразующих пород, в том числе гранита, словно кто-то вырезал проход внутри его.  И тогда стены таинственно мерцали в свете фонаря, а иногда порода становилась рыхлая, и снова Кирилл замечал, что кто-то здорово потрудился, укрепляя стены и свод гранитными плитами.  И все же, за те сотни лет, пока пещеру не топтали стопы исследователей, в местах, где она «протекала», Мирка то и дело замирала перед образованиями из камня в виде цветов и розеток кальцитовых наростов.  Очевидно, верхние породы горы слагались известняками и доломитами, а пещера располагалась чуть ниже уровня их залегания.  Пока ничего особо ценного Кирилл не заметил, основной проход оставался широким, а нечастые узкие ответвления едва ли подходили для исследования.  Он тщательно вымерял пройденное расстояние, продолжая двигаться по компасу.  Здесь было холодно и затхло, он пожалел, что не оделся по-зимнему.  Кое-где на стенах и на наростах, преграждающих путь, сохранилась наледь.  Значит, воздух в пещере циркулировал, она замерзала и оттаивала. 
     И неожиданно вскрикнул, заметив отметины на скалах. 
     — Подержи фонарь, я сфотографирую, — Кирилл волновался. 
     — А что это? — полюбопытствовала Мирослава, рассматривая знаки. 
     — Думаю, ведическое письмо, — предположил Кирилл, счищая пыль кисточкой.  — Без тети Веры не обойтись. 
     — Темно, съемка может не получиться, — Мирка покачала головой.  — Я попробую срисовать, у меня неплохо получается…
     — Давай, — сразу же согласился Кирилл.  — А я поищу еще…
     — Только не уходи далеко, а то умру от страха, мерещится черте что?
     — Что именно? — насторожился Кирилл. 
     — Как будто мы не одни, и за нами наблюдают.  И тени…
     — В такой темноте?!
     — Нет, но… Я чувствую, там, в темноте, и близко… Поворачиваются, встают, и даже будто касаются иногда… Ветер…
     — Не молчи, я тебя слышу.  Жаль, что не взяли факелы, чтобы зажечь в местах остановки… — пожалел Кирилл.  — Было бы светло.  Постой, — он вынырнул рядом с Миркой, направляя свет на ее лицо, — а как ты чувствуешь, как тень, или что-то живое?
     — Нет, не человек, но эмоционально, наверное, люди.  Тень — и понимание образа мыслей. 
     — А боли нет?
     — Нет, боли нет. 
     — Хм, — Кирилл почесал затылок.  — Замкнутое пространство с отсутствием звука и света прекрасно подходит для глубокой медитации.  Но по правилам вместе с демонами должна выйти боль, а если не выходит?
     — Это ты у нас у нас экстрасенс! — напомнила Мирка, заканчивая снимать копию рисунка. 
     Дальше двигались медленнее и с осторожностью, просматривая каждый метр стен.  Породы изменились, в некоторых местах Кирилл заметил прожилки роговой обманки.  Иногда приходилось преодолевать завалы полуразрушенных и подмытых стен, которые заинтересовали Кирилла более всего, но отбор проб он оставил на обратный путь. 
     — А представь, если найдем золото, алмазы, драгоценные камни! Что бы ты с ними сделал? — помечтала Мирка. 
     — Не найдем, — уверенно ответил Кирилл.  — Я не заметил ни оливина, ни пиропа, ни флогопита.  И золото… Возможно, но порода твердая.  Если и есть, нам его не достать.  На камни тоже рассчитывать не приходится, люди здесь бывали.  Сдается мне, что Леха и Серега по части сокровищ были правы, их здесь нет.  Капище расположено прямо у пещеры, а это значит, что сотни человек прошли ее вдоль и поперек.  Но собрать камни на анализ стоит.