И снова на стене под самым сводом он заметил глаз, а ниже нацарапанную надпись, едва видимую с того места, где стоял. 
     — Это переводится? — поинтересовался он, кивнув вверх, поднимая фонарь и перебираясь поближе. 
     — Ты пока не готов это услышать, — кот нетерпеливо топтался на месте, потом прыгнул на плечо. 
     — Напрасно сомневаешься во мне, — обиделся Кирилл, пощекотав Стражу грудку.  — Я, между прочим, понял тебя. 
     — Тогда войди в эту дверь, на которую знак указывает! — посоветовал кот ехидно под самое ухо.  — Она перед тобой! А понял ты только то, что готов был услышать.  Для тебя знания, как застывший камень.  Вы колупаете от него по кусочку и думаете, что знаете.  Но тот, кто умеет проходить сквозь стены, видит знание как воду, в которую может войти и стать ею. 
     Кот спрыгнул, словно хотел тем самым выразить разочарование. 
     — Какая дверь? — разом присмирел Кирилл, благоговейно взирая на кота.  — Здесь нет никакой двери!
     Он пощупал стену, внимательно поискав хоть какое-то указание на нее. 
     — Есть, — подтвердил кот свои же слова.  — И ведет она к сокровищам.  Мы, собственно, пришли.  Бродить здесь можно долго и легко заблудится.  Дальше пещера частью обрушилась, частью стала непроходимой, а ведет она к мертвому озеру. 
     — Что за мертвое озеро? — заинтересовался Кирилл. 
     — Жерло потухшего кратера с сероводородными и метановыми источниками, — объяснил кот.  — Убивают быстро и безболезненно.  Там спят многие Хранители и их враги, которые пошли за ними. 
     — О каких Хранителях ты говоришь? — нахмурился Кирилл. 
     — О Хранителях Семиречья, — кот немного помолчал, давая Кириллу вспомнить все, что он слышал об этом. 
     — А при чем здесь Семиречье? Это же Азия! — с недоумением на лице посмеялся Кирилл. 
     — Вот-вот, поманила Кривда человека — и умер для Правды.  Ты много раз слышал название страны, в которой жили пращуры, но кто и когда называл землю по количеству рек? Кто и когда считал их? Не реки дали название государству, — кот поучительно прошелся взад-вперед, потеревшись о ногу.  Он был выше колена, и невольно Кирилл испытал безотчетный страх перед зверем, который, казалось, забыл, что он всего лишь кот.  — Семь — семья, семя, семь дней недели… Между делом, неделя — прямая подсказка, что семь не делится! — слова снова пришли откуда-то из пространства, внезапно оставив его в пустоте, когда бытие расползлось на глазах.  — Семижильный… А кто считал их, жилы-то? Семь бед — один ответ.  А почему один? Что за беды такие? А Семаргл-Огнебог, воплощение семи богов, рожденный от искры молота Сварогова? Да просто все! Родились все те образы в Семиречье, когда пил человек из семи источников, и каждый радовал его и почитался.  Птицы по небу летают, и у каждой своя речь.  Матерь Сва по-своему подсказывает, Орел поднялся — можно и его понять, Алконост яйцо понес — слышит человек, если язык знает.  И темные языки, когда Лебедь-Обида небо закрыла, или Ворон глаза клюет, или Грифон и Могол терзают, или когда Сирин запела.  Их должен понять человек.  Я говорю на языках Яви, а демоны, те Навские языки используют, чтобы человека под себя положить.  Я их знаю и перевожу, или показал, а ты уж сам понял. 
     — А почему семь? — Кирилл с досадой взглянул на кота, который явно не собирался открыть ему запертую дверь.  — Два получается, один Яви, другой Нави. 
     — Да нет, — кот критически смерил Кирилла взглядом.  — Заговори с тобой Сварог, не поймешь — ни одного слова не поймаешь.  А между тем, что ни слово у него, то золото.  По слову его Земля-матушка обратно в океане утонуть могла бы.  Свароговым словом своды раздвигаются!
     — Так это не союзные племена?! — опешил Кирилл. 
     — Да как же?! Сегодня союз, а завтра ворогом! Семиречье не одну тыщу лет простояло.  И пришла к нему мудрость, и стала человеку подспорьем, и разумел человек и о светлом саде, и о темных подземельях, и болезни не знал, жил тысячу лет, оставаясь человеком праведным.  А как бы прожил столько-то веков, не имея под собой твердости? — кот уверенно и неторопливо направился в обратную сторону, давая Кириллу время собрать нить. 
     — Ну не правда! Столько не живут! — не поверил Кирилл, скептически перекосившись в лице. 
     — Было.  Человек жил, как в Раю, пока на землю не пришел тот, кто стал печатать на скрижалях новые законы.  Закон не закон, а волу через хомут не переступить.  Тут смекалка нужна, да воля крепкая. 
     — Сейчас все не так, мы построили города, наука шагнула так далеко, что к прошлому возврата не будет. 
     — Мысли людей много раз скрывала Тьма.  И уходили знания, города становились пылью, в реках текла кровь, головы слагались в курганы.  Боги не рассматривают человека, как Бога, и возвращают жизнь так же легко, как обращают ни во что, от одной эры до другой умывая лицо, Сотни городов не оставили памяти — а это лишь человеческий фактор.  А когда лава? Когда кислотный дождь? Когда пласты перемешиваются в великих землетрясениях? Сотня лет не прошла с тех пор, как заработала первая электростанция, но что такое сотня лет для Бога, который Вечность?! — кот презрительно взглянул на Кирилла, уж как-то слишком по-человечески.  — Вы справились с голодом? С болезнями? С нищетой? Не знаете сиротства? — сверкнув углями глаз, кот перепрыгнул через обрыв, дождавшись, когда Кирилл спустится и поднимется.  — Это не Рай, это Ад, в котором червь не умирает, огонь не угасает, и нет ни памяти, ни желания противиться насилию.  Разве брат твой помнит, кому и сколько причинил горя, кому и сколько отдал, с кем и когда обжегся? В то время жили люди, а здесь лишь избранные, которые строят для себя тот Рай.  Да, Рай.  Рай, в котором безнаказанно пьют кровь и убивают человека.  Все куплено, все продано, все перевернуто с ног на голову.  Ваши законы берегут лишь ту шкуру, кто дороже за нее заплатит. 
     — А отец, а дядя Матвей, а Артур Генрихович, а моя мама?!
     — Да, боль прошла мимо, им повезло.  Но пришел пастырь — и нет отца, мать воет, посыпая голову пеплом.  Артур Генрихович не коренной житель, он дыма не чувствует, мысли его не откликаются на русский язык, а Матвей Васильевич не так прост.  Не молись на него, береженого Бог бережет, — кот смерил Кирилла таким взглядом, от которого по спине побежали мурашки.  — Много ли времени проводит на строительстве домов? А от нашего не отходил.  Не раз бывал прежде, чтобы поймать кота за хвост.