Да, он следствие, а не причина, но нельзя забывать, что иглы ее, на которые она прядет, имеют начало и конец.  Причина начала — Сварог, причина конца — Кащей бессмертный.  Но он же и держит Утку в заточении (не простую Утку, из чрева ее вышли многие Боги Яви и Нави!) — в зайце, в сундуке, на дубе, на камне Алатыре, на острове Буяне, далеко в море-океане.  А если вынуть из нее то яйцо со смертью кащеевой, возгорится по всей Подвселенной великое пламя, которое достанет сада Ирия. 
     Что, собственно, произойдет?
     Из Бездны поднимутся воды — новая (темная) первоматерия, смещаются с водами небесными — и будет еще один взрыв с образованием новых звезд и галактик.  При этом взрыв произойдет не из одной точки, а повсеместно, во многих местах, куда укажут Боги.  Для Небесных Богов — это праздник, они пируют, для Подвселенной — смерть и начало новой жизни, в которой нас уже не будет.  А произойдет это снова, когда они решат, что закончилось горючее, раздвигающее пространство Бытия, или когда жалеть станет некого. 
     В Подвселенной Смерть — жена Кащея.  Сидит Марена в тереме, который подперт костями человеческими.  Человек занимает во вселенной незначительное место, кости его свалены у речки Смородины, и немногим дано подняться в Ирий-сад.  Страшно ей? Нет, объявила себя царицею, и первым делом подает чашу хмельного вина, от которого Дажьбог не может отказаться, и пьет, и падает беспробудно.  Марена, Мара, она не только смерть, она иллюзия, обман, морок.  С дурной славой, все Боги знают, насколько она коварна и искусна.  И это свод небесный, где правит Явь и только Правда.  Марена дочь самого Рода небесного и Лады-матушки.  По ней сохнет Дажьбог, поручкавшись с самим Кащеем!
     — Ну и? И зачем она им понадобилась?
     — Да нет ничего проще! Не угодил Роду — и переехал к Марене, а там и до Кащея рукой подать.  Все, что существует в Небесной и Поднебесной, становится Небытием, когда к Марене его отправят.  И прятаться бесполезно, она и на Земле и на Небе.  На земле, к тому же, еще быстрее отобьет печень и почки.  Там она свод, а здесь вся Поднебесная под нею и три свода под каблуком.  Три свода Небесных не то же, что своды в Поднебесной.  Здесь это физическая, астральная, ментальная материя, а там Жизнь, Смерть и на Радость Батюшке.  А Жива приходит через Дажьбога — тот, что Перунов хвост.  Не Царица она, всего лишь гость, которую легко прогнать.  Так же легко, как планету Земля — пустынею.  Не сохранил человек мамонта — ушел с земли, пожрал всех дронтов — не увидит больше чудную птицу, не угодил бизон человеку — облил себя бизон слезой и откинулся, отбросив рога и копыта.  Марена не умеет родит живое, но с удовольствием закусывает им. 
     Так вот, — напомнил кот.  — К тому, с чего начали…
     Все ужасы, которые происходят в Поднебесной, в Небесах кровью запекаются на губах Лады-матушки.  Сварожий круг — это когда все, что здесь происходит, Валесом поднимается на Небо.  Это не то же, что молоко Коровы Земун.  Это бессознательность Подвселенной.  Жизни в Подвселенной так мало по той причине, что все, что творит человек — несет в себе такую бессознательность.  Он не клетка организма, он червь, проклятый Небом.  Человек подобен Богу, который или противостоит Богам, или поднимает их.  По делам его будут судить.  И никто не примет во внимание, что он не знал, ибо для Бога само незнание является грехом. 
     — В смысле?
     — Осознанная жизнь и все что в ней записаны в матричной памяти, а образы, которые приходят от нее, и будет молоко.  Ближнему не достать его.  Оттого и не ведают люди, что творится в Царстве Пекельном или в Царстве Небесном.  Это с какой стороны посмотреть, каждый человек и то, и другое.  Разве что угнать коров, когда матричную память ближнего перекрывают своей бессознательностью — ведут Сына Человеческого, чтобы плюнул и помазал глаза борением, покрывая тьмою правую землю ближнего.  Бессознательность человека кровью запекается на челе ближнего, открываясь людям всеми царями, которые вошли в него.  Так и все дела земные на Небе ведомы.  Человек жив не любовью Богов, а их долготерпением.  Что для Рода две, три, пять тысяч лет? Пока обходится малой кровью, но надолго ли его хватит? Как незрима смерть, так незрима и жизнь.  Люди не замечают Живу, пробегают мимо, не дают ничего взамен, кроме суеты и безразличия к другим ее проявлениям.  Но ведь и она Небесный свод.  Жалость Рода недолговечна, придет гнев, откроются воды вешние.  Бездна и далеко и близко, она повсюду. 
     — Все так сложно… — обескуражено признался Кирилл.  — Пока объясняешь, вроде понятно, а самостоятельно думать не получается…
     — Все мифы и легенды лишь отголоски знаний Семиречья, первых людей после Потопа, — рассмеялся кот.  — И библия.  И египетская мифология, и греческая, и индийская.  Моисей вышел из Египта, в котором знания хранили тысячи лет до него.  Уже тогда неполные, усеченные, обращенные на человека.  Хаос, Нун — Кромешная Тьма, Бездна.  Атум, Птах, Ра — Род.  Тефнут-Маат — Лада-матушка.  Птица Вену — Серая Уточка.  Шу, Око — Сварог.  Геб — Поднебесная.  Нут — Небесная.  Их дети: Осирис, Нефтида, Исида, Сет — то же, что Перун, Леля, Жива, Марена. 
     — И что? Хочешь сказать, что где-то есть то, что осталось от них?! Я имею в виду Семиречье. 
     Кот что-то промурлыкал про себя, лукаво покосившись на Кирилла. 
     — А почему нельзя дать это людям? — испытывая праведное возмущение, отстранился от кота Кирилл.  — Если их знания и сокровища лежат, зарытые в землю, то какой в них смысл?
     — И через пару лет мир погибнет, — рассмеялся кот.  — Хранители хранят не сокровища Семиречья, они оберегают мир от гнева Богов.