Пять шесть камушков, которые окупят наши страдания, у нас есть. 
     — А я что говорил?! — просиял Кирилл.  — Пойду, покопаюсь, а вы ужин для кормильца приготовьте!
     — Фу, Кир, как неблагодарно с твоей стороны! — недовольно проворчала тетя Вера, вставая и отряхивая пыль, толстым слоем налипшую на тело, пока она делала спилы.  — Мы все пойдем, часа четыре у нас еще есть.  А на ужин тушенка и сухари.  В любом случае, через три дня отправляемся домой, мне нужно в город. 
     Кирилл тяжело вздохнул, с грустью взглянув на кота.  Опять не получилось улизнуть с книгой.  Он как раз собирался обратиться к духу этих гор за мудрым наставлением. 
     Впрочем, если с целью поживиться, то лучше духов не беспокоить!
     
     
     — Набить бы им всем морду! — тетя Верка слюнявила палец, отсчитывая купюры.  — Значит так, в следующий раз берем только те, которые у нас взяли.  Где искать, знаем.  Устрою я им!
     — Это мы столько заработали на камнях? — Мирка не верила в происходящее, с испугом наблюдая за руками тети Веры. 
     — В десять раз больше, но дороже не продали бы.  Нам еще повезло, что Валерка нашел покупателей.  Надо знать, что продаем, и сколько стоит.  У нас камень взяли за пятьдесят, а распилят на бусы, продадут за триста.  Топаз взяли за пять тысяч, а продадут за ту же сумму в у. е.  Камушек потянул на шестьдесят грамм, триста двадцать карат.  Натуральные камни такого размера очень редкие.  Ну, спилят, восемьдесят, так двести сорок останется. 
     — За две недели двадцать тысяч? — Мирка держала в руках деньги, решительно не понимая, откуда они на нее свалились.  Она с сомнением покачала головой.  — Я, наверное, уйду с работы. 
     — А зимой что будешь делать? — рассмеялась тетя Вера.  — Как мы, миллион! Тут надо связи иметь или самому быть прославленным ювелиром. 
     — Кир, это твое, — тетя Вера подвинула пачку денег к краю стола. 
     Кирилл прятать их не торопился.  Развалившись на диване, он переключал каналы на плазменной панели, стараясь скрыть свои чувства. 
     — Я в офис еду, могу до рынка подбросить, — предложила тетя Вера. 
     — Ой, Вероника Владимировна, я, наверное, не буду их тратить, — Мирка смущенно перебирала деньги, о чем-то задумавшись.  — Мне для дома нужно.  Я бы лучше толь купила, чтобы крышу закрыть. 
     Кирилл и тетя Вера переглянулись, с ехидством поморгав друг другу. 
     — Кир, ты скажи, — кивнула тетя Вера согласно. 
     Мирка воззрилась на Кирилла в тревожном ожидании, слегка побледнев. 
     — Я обещал, что переедешь в новой дом? И переедешь!
     — На новые квартиры могут рассчитывать только те, — объяснила тетя Вера, — у кого слишком ветхое жилье, многосемейные и те, кто передаст старое жилье, пригодное для жизни, сельсовету.  Итого набралось шесть домов.  Три передали больнице, три в школу.  Матвей Васильевич их уже осмотрел.  К осени подлатают и распределят между остро нуждающимися очередниками.  Ты в их числе, какой-то один достанется тебе. 
     — Да-а? — Мирка застыла с открытым ртом, не издав больше ни звука, недоверчиво переводя взгляд с одного на другого. 
     — Мы не хотели говорить, пока вопрос не решился, — довольно ухмыльнулся Кирилл. 
     — Мне даже нечем вас отблагодарить… — Миркина мука на лице была такой выразительной, что даже тетя Вера рассмеялась. 
     — Нас не надо благодарить, мы только выступили за правду единым фронтом.  А это, знаешь ли, и долг, и честь, — с уважением к самой себе проговорила тетя Вера, заметив, что Кирилл пространственно пялится на спинку кресла и вращает глазами.  — Кирилл, что с тобой?
     — Нет, ничего, — хихикнул Кирилл, прицениваясь к ней.  — Из тебя вышел бы отличный… отличный… — он запнулся, подбирая слово.  — Это не я, это… это… так думает…
     — Отличный кто? — поморщилась тетя Вера.  — И кто думает?
     — Хранитель.  А думает Страж, — промямлил Кирилл, стараясь больше в ту сторону не смотреть.  — Тоже, наверное, Бог. 
     — Мне лестно, что ты обо мне высокого мнения, только не совсем понятно, кто такой Хранитель, и что за Страж? Вот уж не предполагала, что ты начнешь запредельно фантазировать! — фыркнула тетя Вера, удаляясь в свою комнату, пробормотав, скорее, для себя: — Может тебе книги начать писать?
     — Кир, мне так неловко, — Мирослава подсела к Кириллу, заглянув ему в глаза.  — Словно я пришла на чужой праздник без подарка.  Я никогда в жизни не рассчитаюсь с Вероникой Владимировной. 
     — Блин! — выругался он.  — Мы все собирали камни.  А за машину, которая все это время стояла, тетька Верка себе пятнашку сверху накинула — по штуке за день! Это она нам должна спасибо сказать… Так что собираемся, а после в кафешке посидим. 
     Кирилл с сожалением остановил взгляд на верхней пуговице Миркиной блузки.  Необыкновенное чувство снова пришло, заставляя биться сердце и вонзаясь сладкой болью.  Он крепился из последних сил, иногда придумывая, как сделать так, чтобы вышло все само собой.  Связать себя с Миркой он не боялся, но полученная власть над братом иногда пугала его.  Чем обернется близость с Миркой, он не знал, а испортить процесс перерождения Александра не хотелось. 
     Неожиданно, удивляя всех, кто уже не надеялся на его выздоровление, пока в горах перемывали косточки Ирины и ее родственников, болезнь Александра пошла на убыль.  Не только Кирилл, все заметили трансформацию, которая произошла с Александром, когда Мирка была принята в доме всеми членами, естественно, кроме него.  Бесился, но тихо сам с собою, переживал, но молча.  Раньше он был кум королю, самоуверенный, авторитетный, а когда мысли о нем были высказаны Мирославе, вдруг осознал свою болезнь именно так, как ему долго пытались втолковать.  Он сопротивлялся, он всеми силами вытаскивал себя на тот уровень, в котором пребывал долгое время, он звонил Ирине, пытаясь убедить себя в том, что она не до конца разочаровалась в нем.