Там жили шестеро его одноклассники и он часто бывал у них в гостях.  Правда, многие тоже убирали или переделывали печь, после того, как по улицам провели газ.  Половина черемуховцев жили в таких условиях, а четверть считала квартиры в таком доме вершиной благополучия.  Коттеджи и многоквартирные дома по типу городских стали строить недавно, последние десять лет, когда во главе Черемухинского акционерного общества встал Артур Генрихович, налаживая жизнь и быт своих работников, поначалу приглашая специалистов из Германии.  А те три улицы, на которые указала Мирослава, были построены при его правлении в должности председателя сельсовета. 
     — Ой, да ты что! Там три комнаты, газ, водопровод! И сад… — Мирка прижала ладони к щекам.  — Боже, я такая счастливая!
     — Погоди радоваться, барак он и есть барак.  Газ — это когда отопление и горячая вода, как у нас.  А вторую половину кто занимает?
     — Он еще лет тридцать простоит, ту улицу недавно строили, — обиделась Мирка.  — Но раз Зеленин управляющий, ему положен коттедж.  Кстати, они переезжают скоро, а мы на следующий месяц.  И соседи нормальные.  Не пьют, не скандалят.  Я хотела маме твоей подарок сделать, как ты думаешь, что ей подарить?
     — Это не маме, это нам с тетей Верой! — скептически напомнил Кирилл.  — Я рад за тебя.  Завтра отправляемся в горы, будь готова.  И не забудь лекарства для Славки. 
     — Не забуду, — шмыгнула Мирка носом.  — Я еще три дня назад все собрала.  Думаешь, медитации ему помогут?
     — Не знаю.  Но тетя Вера по этому делу мастер.  Проверим.  Хуже не будет, — успокоил Кирилл.  — В конце концов, что ему тут одному делать? Тяжести таскать с места на место он и там может. 
     
     
     Со вторым испытанием возникла непредвиденная проблема.  Он не мог разорвать связь между Славкой и Ириной, а на той стороне творилось что-то непонятное.  Даже тетя Вера, которая верила в йогу и медитации свято, а в последнее время и в травки, начала сомневаться, что Славку можно вылечить.  Он тупо сидел часами, погруженный в самого себя, окутанный такой тьмой, что иногда становилось страшно и бросало в дрожь — и ничего не видел ни он, ни Кирилл.  Стоило ему подумать о себе, как о человеке — тут же начинался приступ эпилепсии. 
     Удивляя тетю Веру своей просвещенностью, иногда Кириллу все же удавалось вытащить тьму на свет, следуя советам кота.  А на следующий день Славке становилось еще хуже — он просыпался избитый, едва выползая из палатки, и медленно отходил, падая до своего обычного состояния.  Ночью ему снились кошмары, которые он описывал, как настоящее, с той лишь разницей, что та сила, которая приходила и избивала его, не издавала ни звука. 
     И все же, к концу второй недели Славка вдруг обыкновенно, как человек, не лишенный здравого смысла, рассказал что-то о походе, в который ходил еще в школе, а потом взял гитару и запел.  Голос у него был красивый, глубокий, а глаза вдруг сделались одухотворенными.  Перемена была настолько разительная, что все трое слушателей боялись пошевельнуться, чтобы не спугнуть видение. 
     — Он у нас в музыкальной школе учился, — тихо прошептала Мирка.  — А еще он рисует… Рисовал. 
     — Обалдеть! — прошептал в ответ Кирилл, не веря глазам.  — Может на резчика камня его?
     Значит, Славка выздоравливал.  Кирилл, потерявший всякую надежду, и тетя Вера, расписавшаяся в собственном бессилии, воспряли духом. 
     — С ума сошел?! Рано! Он без пальцев останется, — ткнула его в бок тетя Вера. 
     Но спустя мгновение, с прищуром думая о чем-то своем, согласно кивнула. 
     — Я попробую.  Можно поучиться на том, что у нас не возьмут.  У самой у меня опыт небольшой, я ж из любопытства…
     — Кстати, у меня скоро занятия начинаются, — недовольно вспомнил Кирилл, когда Славик отложил гитару. 
     — А у меня отпуск заканчивается, — взгрустнула Мирослава.  — Но Зеленины уже переехали, так что… — она весело улыбнулась.  — Последнее с огорода соберем, картошку выкопаем и тоже будем на новом месте устраиваться. 
     — Славик, а ты о чем думаешь? — Кирилл заметил, что Славка снова погрузился в себя, оставаясь здесь, но где-то в другом месте. 
     — Об Ирке, о чем же еще-то? Все они только о ней и думают, — недовольно поморщилась Мирослава. 
     — Об этой твари, Славик, надо думать объективно, — настойчиво посоветовал Кирилл— Только тогда сдвинемся с мертвой точки.  Она тварь, злобная тварь.  Она убила твоих родителей, выставила на улицу, отравила жизнь, сделала калекой. 
     Он решив не отступать.  До него только сейчас дошло, что болезнь могла быть прикручена к нему вместе с Ириной, которая в свою очередь тоже сопротивлялась, обращаясь к врачам и целителям.  Соматика не могла меняться только на одной стороне, выздоровление Славки неизменно вело к ухудшению состояния ее самой.  Во время его беспамятства Царя или Царицу хвалят, пытаются ей угодить — то же делали и они.  Договорить он не успел.  Слава вдруг закрыл глаза, будто от удара, и через мгновение уже лежал на земле в беспамятстве, колупая глаза.  На губах выступила пена, из расцарапанной щеки потекла кровь. 
     — Так, стоп! — встал на пути Мирки и тети Веры Кирилл.  — Я понял…
     — Кир, он же убьет себя! — воскликнула с сочувствием тетя Вера. 
     — Не убьет, у него этих приступов было… Представь, что нас нет, понаблюдаем!
     — Кирилл, отпусти! — злобно прорычала Мирка, стараясь вырваться из объятий. 
     — Нет, именно на такую реакцию и рассчитана лоботомия… Все будут бросаться на помощь.  Вы разве не видите, это ложная эпилепсия! Руки работают, тело работает, это не судороги… Вернее судороги, но… В подсознании его что-то происходит, надо понять что… А если он сейчас там, в том состоянии, когда ему пробили башку?
     Обе женщины разом прекратили сопротивление, уставившись на Славика с интересом. 
     — Молились, значит? — зловеще прошептал Кирилл, избавляясь от задумчивости.  — Попробуем расстроить их планы. 
     — Кир, ты о чем? — испугалась за него тетя Вера. 
     — А давай проверим мою теорию! Предположим, на том конце Ирка, и здесь тоже она, держит в руке информационное поле.  Что они могли про себя рассказать? Правильно, что лучше нет никого.