— Сама память как таковая закрыта.  А бессознательность не только работает на обе стороны, она вызывает своего рода ступор во времени, ложные воспоминания, невралгию, неврастению, блуждающие боли.  И бог знает что еще.  Посмотри на Славика и вспомни нашего Саню. 
     — Ясно, бес приходит со стороны ближнего, а его изгнание третьим лицом выйдет на той стороне еще одним бесом — над ним встал тот, кто его не боится.  Теперь еще один бес получил в пространстве прописку.  Психологическое его состояние более или менее восстановилось, но теперь он начинает болеть, потому что под любым бесом лежит или физическая травма, или болезнь. 
     — Теть Вер, ты потрясно разбираешься во всем, на лету схватываешь! — восхитился Кирилл. 
     — Это оттого, что я относительно здорова, и если на то пошло, то твоя идеи не нова.  Ее высказывали многие философы и мистики.  А египетские знания полностью подтверждают твою теорию. 
     — Это что же, мы навредили Славику? — испугалась Мирослава. 
     — В какой-то степени да.  Но пока другого выхода у нас нет, — кивнула тетя Вера.  — Нам нужно заставить Славку вспомнить, что с ним произошло.  А он не может, с той стороны поднимается какая-то муть, которая его вырубает.  Кир, что там по твоим схемам?
     — Попробуем искать то, на что упирал Иисус — уши, глаза, бред из тьмы…
     — Если ты прав, это прорыв в психотерапии. 
     — Как бы ни так! Не скроешь следы преступления! Тем же Штернам такая психотерапия — кол в сердце.  Даром она им не нужна.  А что начнется, если всемирная организация по сбору пожертвований вдруг почувствует угрозу?! — Кирилл внезапно понизил голос, воровато оглянувшись.  — Сидим тихо, мирно, никого не трогаем, самим бы спастись!
     — Славик, ты понял, что нужно искать? — обратилась тетя Вера к Славке, показывая ему схему.  — Позволь голове думать об Ирине, а сам смотри, как я тебя учила.  Ты — пограничный столбик, ты — суслик на стреме, ты — Всевидящее Око.  Будет больно, не паникуй, мы должны понять, кто и что с тобой сделал.  Понял? Кивни. 
     Славка кивнул, о чем-то задумавшись. 
     — Надо признать, мы все же продвинулись, — успокоил себя Кирилл.  — Посмотрим, что будет через три дня. 
     — Почему через три? — удивилась тетя Вера. 
     — Спасителю виднее, он на этом собаку съел, — усмехнулся Кирилл, пожимая плечом.  — Наверное, должна произойти какая-то ломка, укрощение строптивых. 
     
     
     Славик хватался за голову и выл, катаясь по земле.  Боль была сильной.  Слезы лились из его глаз ручьем, и он снова отключался, впадая в беспамятство, но уже не в припадке, а засыпая мертвым сном, когда его невозможно было привести в чувство.  Работу пришлось отложить, камни вдоль ручья собирала лишь Мирослава, которой не хватало сил слушать стоны и перебранку.  Нервы ее не выдерживали.  А кроме того, она и сама вдруг начинала находить у себя то одно, то другое.  Что-то прочитать в информационном поле не получалось, разве что кот иногда вытаскивал слово или фразу, снимая боль на секунду другую. 
     В такие моменты Славка приходил в себя, понимая, что никакой болезни у него нет. 
     Но, если и было на свете чудо, то происходило оно на глазах.  В него уверовали все члены экспедиции, в том числе и Славка, в самочувствии которого наметился несомненный прогресс.  Память, как таковая, не вернулась, но сам он теперь знал о себе, а как, объяснить не мог.  Мирке оставалось лишь подтвердить или опровергнуть ложные воспоминания.  Речь его стала внятной, и голова его начала потихоньку соображать.  Он уже не собирал все камни подряд, выбирая лишь те, которые подходили для продажи.  Мирку теперь беспокоило другая сторона: если Славку признают здоровым, пенсии им не видать, как своих ушей. 
     — Слава, возьми себя в руки! — хладнокровно приказывала тетя Вера, вставая у него на пути.  — Нет, ты никуда не уйдешь!
     — Я не могу! Боже, мне больно! — выл Славка, махая руками.  Но ударить тетю Веру, которую считал чуть ли не матерью, или Кирилла, который был выше почти на голову, не решался.  — Я этого не вынесу! Сделайте что-нибудь! Дайте таблетку!
     — Нет! Никаких таблеток… — упирался Кирилл.  — Славка, если закроем соматику, нам в следующий раз ее не поднять! Пойми и все пройдет!
     — Как?! Не видно же ни хрена! Вас бы на мое место!
      — Не знаю… Сделай что-то такое, чего в жизни не сделал бы, стань другим… Нас там не было, ты сам должен вспомнить! — удерживая Славку на месте, прикрикивал Кирилл.  — Таблетку просишь, а месяц назад слюни пускал!
     — Что у тебя здесь? Вот здесь? — тетя Вера махала рукой у него перед лицом, заставляя его взглянуть то влево, то вправо. 
     — Люди там…
     — Кто?
     — Я не знаю! Отпустите меня…
     — Не-е-ет, мы будем над тобой издеваться! Славик, ты снова нормальным стать хочешь?!
     Сам того не зная, Кирилл поставил тетю Веру в тупик, расположив в определенном порядке ее память.  Сама она легко разбирала информацию, образы вставали сразу же.  На память она никогда не жаловалась.  Это была не медитация, а что-то другое.  Но смысл индийской мифологии, когда поднимаются жестокие боги с ножами в кровавых одеждах — дошел до нее в том понимании, в каком они действительно начинали существовать.  Способ оказался эффективным.  Например, к удивлению своему, без труда вытащила чужую память, которая не имела с ее собственной памятью ничего общего.  Никогда она не была на демонстрациях, никогда ее не били дубинками люди в форме, никогда она не напивалась до такой степени, чтобы запнуться и скатится по лестнице.  Но помнила — и во всех деталях, словно прожила еще одну жизнь.  А через пару дней избавилась от хронической боли в суставах и тяжести в области печени.  Но последнее она списала на травы, которые готовила для Славки и пила вместе с ним. 
     — Кто смотрит в глаза?
     — Я не знаю, там нет никого… Там темно… Да кто там может быть?! Вы сами придумали! Там нет никого, но… Голоса, но я не слышу, они как… как… Я не знаю, но я их слышу…
     — О чем они говорят?
     — Не знаю…
     — Славка, ты мужик или баба?! Ты же в армии служил, ты чего орешь?!
     — Славик, ну пожалуйста, посмотри, а то так и будем жить… Вспомни, какой ты был! добрый, умный, тебя все любили…
     
     
     Хорошо в деревне летом.  Жаль, быстро закончилось.  Встречая мать, которая с утра уехала в Захарово, Кирилл сидел на остановке недалеко от дома, размышляя о том, хорошо он его провел, или так себе.  Все живы здоровы, Мирка переехала в новую квартиру, мертвая Славкина голова вдруг воскресла и начала потихоньку соображать, правда, пока сильно болела, братец… Братец человеком пока не стал, но резко изменился, несомненно, в лучшую сторону. 
     — Ну вот, — подытожил кот.  — У тебя есть три подопытных, и ты сам.  Первый подопытный напрямую с нежитью повязан.