- И у демонов болят зубы… Я жду…
     Теперь лицо врача светилось как блестящий кафель хирургического кабинета. 
     - Рот… Ро-тик… По-жа-луй-ста, пошире откройте!
     «Это всего лишь кошмар, - утешала себя врач, поднося к лику незнакомца клещи, - ну, с богом!»
     Зловещий мужчина застонал… Уже через секунду, обливаясь потом, врач держала в своих клещах клык демона. 
     - Вам не… не больно?
     Незнакомец харкнул на пол сгустком крови. 
     - Ы! Ну ты умничка!. .  - прохрипел он. 
     Затем он встал с кресла и стал расстёгивать ширинку. 
     - Всё, что хотите! Только не убивайте меня! - шептал полумёртвый хирург, всё ещё держа в окаменевших пальцах клещи с огромным жёлтым клыком. 
     Пуговицы из ширинки посыпались на пол.  Женщина увидела что-то огромное, мохнатое, красное.  Она пошатнулась и рухнула на пол, задев ногой столик с хирургическими инструментами. 
     Незнакомец издал тигриный рык и выпустил из восставшей плоти пол-литра спермы, которая больше походила на зелёную болотную плесень.  Она задымилась, словно кислота, и начала пожирать кафельный пол кабинета.  В воздухе повис едкий тяжёлый запах.  Хирургические лампы замигали как сумасшедшие, и все как одна разорвались.  Демон широко улыбнулся и вышел из кабинета.  Он наклонился к молоденькой девочке, которая прежде пыталась с ним заговорить, с треском раздвинул волосатыми ручищами её худенькие ножки и вложил в её промежность гранату, предварительно вынув чеку. 
      - Это тоже не очень больно, сучечка! Привет!. . 
      Он засеменил по коридору по направлению к лифту. 
      Оказавшись на первом этаже, он услышал глухой взрыв.  Поликлиника дрогнула.  Мужчина толкнул мощным плечом дверь и вышел на улицу.  Он посмотрел на яркое февральское солнышко, на снующих, как блохи, людишек, сплюнул кровь и произнёс:
      - Ну здравствуйте, мои хорошие! Что, соскучились?
     
     Глава II
     У профессора Алексея Петровича были две причуды.  Первой он называл свою работу в психиатрической клинике, второй - выгуливать свою собачку, гигантскую кавказскую овчарку по кличке Август Форель.  На вопросы его коллег и студентов, считает ли он, как титулованный психиатр, возможен ли шанс на выздоровление у его пациентов от самой модной болезни в мире - шизофрении, профессор, лучезарно улыбаясь, отвечал следующее: ну, конечно же, нет, поскольку в природе есть более точное определение данному феномену - бесноватость.  При этом профессор неприятно смеялся.  Как говорят в таких случаях, комментарии излишни.  На самом деле Алексей Петрович был очень скрытным и высокомерным человеком.  Совершенно никто не знал, какова его личная жизнь.  «Гомосек», - говорили одни.  «Морфинист, некрофил», - поправляли другие.  Ну что же, они были недалеки от истины, поскольку в нём, как в личности артистической и творческой, было и первое, и второе, и третье.  Разумеется, никто не видел его под ручку с мужчиной, никто не видел его бредущим с расстегнутой ширинкой по ночному кладбищу.  Тем не менее, все часто наблюдали его гуляющим с огромным псом по городскому парку. 
     - Деточка, ко мне, - присвистнул профессор и двинулся со свей зверюгой к воротам городского парка.  Это было как раз в тот момент, когда в здании стоматологической клиники разорвалась граната.  Алексей Петрович бодро шагал по аллеям городского парка, держа своего четвероного друга и зорко поглядывал по сторонам. 
     - Где же наши кошечки? Кошечки, ау! - бормотал про себя улыбчивый профессор. 
     Пёс по кличке Август Форель прекрасно понимал, что они вышли поохотиться.  Охота на кошечек была, пожалуй, самой любимой и маниакальной забавой доктора. 
     - Кыс, кыс, кыс!
     Видимо, определение «садист» тоже было приемлемым для характера Алексея Петровича, притом явно перевешивало все прочие «недостатки» его многосложной натуры. 
     - Тридцать пять… нет, сорок, извини, Форелюшка, что-то я сбился со счёта. 
     Огромная собака, наверно, могла откусить голову уссурийскому тигру, но, к великому сожалению, эти симпатичные животные занесены в Красную книгу. 
     - Фас, - тихо, но чётко говорил профессор, и охота начиналась. 
     Внутренности животных разлетались в стороны, летели клочья шерсти, глаза профессора и пса наливались кровью.  Разумеется, всё это изуверство происходило в закоулках парка, ну а если кто-нибудь из проходящих людей видел вышеописанное зрелище, то ему становилось дурно.  Были и такие праведники, в основном сопляки возрастом от трёх до пяти:
     - Эй, дяденька, - пищали они, - остановите своего пёсика, посмотрите, что он делает!
     - Остановить? - удивлённо поднимал тонкую бровь профессор.  - Нет, деточки, вам лечиться надо, а если вы такие храбрые, попробуйте это сделать сами. 
     - У, падлы, попрятались! - выдавил из себя Алексей Петрович и плавно полез в карман куртки за ломтиками тонко нарезанной колбасы. 
     - Кыс, кыс?
     Август Форель поднял свою мощную морду и сочувствующе поглядел в добрые глаза хозяина. 
     Вдруг ноги профессора задрожали от приятной неожиданности.  Из кустов, выгнув тонкий изящный хребет, как молоденькая блядь, вышла серая тощая кошка. 
     - Мяу!
     Слёзы радости покатились по розовой щеке Алексея Петровича.  Он быстренько оглянулся по сторонам и шепнул обнажившему здоровенные клыки рычащему псу:
     - Фа-ас!
     Серая кошечка находилась всего метрах в двадцати от несущегося на неё монстра, под которым гудела земля.  Профессор хорошо заметил её зелёные глаза, в них искрилась какая-то жуткая неземная ирония.  Кошечка даже не сделала попытку отпрянуть назад.  Звонко клацнули, блеснув на солнышке, клыки собаки.  Профессор не смог поверить собственным глазам, псина словно бы врезалась на полном ходу в самосвал.  Её подкинуло в воздух, живот, лопнул и из него вывалились дымящиеся пурпурные кишки…
     Тем временем кошечка медленно подошла к бездыханной собаке, вырвала серой лапой ещё пульсирующее сердце и стала, урча, пожирать его на глазах у бедного хозяина, которого, казалось, парализовало.  Он был смертельно бледен, из его губ вырвался крик:
     - Милиция! Люди!
     Ноги его подкосились и он рухнул на землю.  Серая кошечка подошла к его телу:
     - Мяу! - из её окровавленной пасти прозвучали слова приветствия. 
     - Эй, мужчина, очнитесь!
     Несколько людей столпились над профессором. 
     - Господи! Что тут происходит? Крови-то сколько! Вы можете говорить? - над ним наклонился человек в форме. 
     - Товарищ лейтенант, граждане, моя собачка, деточка, её… о Боже… эта кошка. . .  она…
     - Тише, пидор жирный! - услышал Алексей Петрович в себе чей-то картавый голос. 
     Профессор обхватил свою голову руками, внезапно почувствовав адскую боль, как будто чья-то лапа сжимала его мозг. 
     - Не надо лишних слов… Если вякнешь что-нибудь ненужное, мозговая каша брызнет из твоих ушей, - снова приказал ему тот же жуткий голос, - ты просто потерял сознание, в твою собачку кто-то пальнул из двустволки, усёк?
     Люди с любопытством наблюдали за профессором.