- Знаешь, если уж тебе так это важно… как тебе такое? Мы останавливаемся здесь, начинаем обустраиваться.  Но каждый день два или три человека уходят в поиск.  В город я бы поостерегся ходить, а вот осмотреть окрестности было бы не лишним.  За сутки такой отряд вполне может отойти километров на двадцать и успеть вернуться. 
     - Может быть, и в город придется ходить, - вздохнула Марна.  – У нас почти нет инструментов.  Я уж не говорю о строительных материалах. 
     - Ну, инструментами, если повезет, мы можем разжиться и здесь.  Но это вопрос второй.  Сначала надо определиться с тем, остаемся мы или идем дальше. 
     - Остаемся, - сказала Марна.  – И сделаем, как предлагаешь ты.  Я всегда говорила, что у тебя ясная голова. 
     - О! - Кэр расправил плечи, а его лицо приобрело надменное выражение.  – Я произведен в ранг советника?
     - Иди ты, - отмахнулась Марна. 
     Они начали спускаться с весьма крутого склона. 
     Поросшую травой насыпь удивительно правильной формы и возвышающуюся над ней мачту путники заметили за несколько километров.  Кэр почти сразу определил их как террикон и часть канатной дороги.  Спустя примерно час община вышла к заброшенной шахте.  Судя по состоянию, оставили ее еще до войны. 
     От канатной дороги осталась только мачта, да и та проржавела настолько, что теперь расслаивалась и облетала ворохом ломающихся в руках пластин.  Почти все здания были сложены из красного кирпича.  Он неплохо пережил все эти годы.  Обветренные и источенные водой стены стояли несмотря ни на что.  Оконные и дверные проемы зияли дырами.  При ближайшем осмотре стало ясно, что здесь использовались деревянные рамы и двери, которые не выстояли против стихии и попросту сгнили.  Но стекла кое-где сохранились в целости, а значит, могли быть использованы снова.  Крыши явно текли и кое-где – сильно. 
     Весь комплекс был пронизан ощущением запустения и заброшенности: поросшая кустарниками территория, плесень и сырость в зданиях, изъеденные ржавчиной оборудование и металлические конструкции.  Место навевало не надежду, а уныние. 
     Несколько дней ушло на то, чтобы выбрать и вычистить строение, которое решили использовать как основную базу.  Кэр предположил, что ранее здесь располагался машинный зал привода клетей и подъемного короба, предназначенного для вывоза пустой породы из основного штрека.  Самих двигателей не осталось, зато различных передаточных механизмов и шестеренок было предостаточно.  Словно внутренности огромных сломанных часов, они замерли в одном положении, чтобы больше никогда не сдвинуться с места.  Все еще не высохшие пятна масла, какая-то стружка и металлическая пыль, битая напольная плитка, детали тяжелых агрегатов и инвентаря – все это следовало убрать. 
     Стены здесь были толстые, на окнах стояли решетки, что оказалось очень кстати. 
     Наряду с первыми шагами по обустройству внутреннего помещения была отремонтирована крыша.  Благо материала для этого оказалось достаточно, а “Плевок” Гракха с успехом заменял сварочный аппарат.  С частными остановками на подзарядку, но заменял.  Погода снова благоволила, дав беглецам время устроиться на новом месте. 
     Удалось найти несколько лопат, ведер, топоров и мелкий инструмент.  Вообще сложилось такое впечатление, что когда шахту покидали, то вывезли с нее все более-менее ценное.  Оставили либо неисправное, либо сложное для транспортировки и не представляющее особой ценности.  К чему отнесли инструмент – осталось загадкой. 
     Как заявил Кэр: “Не было целесообразности”.  Чем вызвал полные непонимания взгляды. 
     Жизнь, пусть тяжелая и выматывающая, начала обретать новые очертания.  Еще не было полной уверенности в том, что безымянная шахта станет новым домом.  Еще не пришло осознания относительной безопасности.  Но даже такое состояние внушало некоторый оптимизм, позволяло почувствовать уверенность в завтрашнем дне. 
     
     
     * * *
     
     - Говорю тебе – там кто-то ходит, - шепотом возмущался Кларк.  - Я еще не совсем ослеп. 
     После того как погиб Винсент, ему в напарники достался Эрик - вечно что-то жующий паренек семнадцати лет.  Он сильно заикался и потому предпочитал отмалчиваться, объясняясь жестами.  Худой, с редкими пепельными волосами и большим носом, Эрик никогда не пользовался вниманием женской части общины, а постоянные насмешки сверстников сделали его замкнутым.  К тому же парень находился в том возрасте, когда чужое мнение и опыт чаще всего воспринимаются в штыки.  Кларк не мог поверить в то, что получает такого напарника.  Но все его доводы отметались единственным заявлением: “Эрик – один из лучших стрелков”. 
     - Да вон же, глаза разлепи!
     В свете то и дело скрывающейся за набегающими тучами луны Эрику почудилось движение.  Он напрягся, до рези начал вглядываться в ничем особо не примечательное место рядом с высокой, рассеченной молнией березой.  Там, среди извивающихся теней, одна тень выглядела особенно неуместной.  Она то пропадала, то возникала вновь, но всегда одной и той же формы и размера. 
     - Ну что, видишь?
     Эрик неуверенно кивнул.  Отсюда, с крыши здания, где ранее располагался машинный зал, а теперь обживалась община, окрестности лежали как на ладони.  Днем видимость составляла до десяти километров.  Ночью, разумеется, значительно снижалась, а потому Эрик не торопился делать выводы.  Расчетливый во всем, он предпочитал несколько раз перепроверить данные, нежели бросаться в омут с первыми предположениями. 
     Кларк же не находил себе места.  Он думал послать мальца поднимать общину, да не тут-то было.  Этот истукан только молча пучил глаза.