Мы ринулись к земле и спрятались за колёсами погрузчика.  Одна из пуль попала в фароискатель, и дорога погрузилась во мрак.  Мы оказались в темноте, что дало нам определённые преимущества.  Теперь неприятель бил наугад, потеряв из виду освещённые мишени.  Резиновые колёса погрузчика не могли служить надёжной защитой от шквального огня, и мы по-пластунски двинулись к обочине, чтобы укрыться за ненадежным бордюрным камнем.  Денис первым добрался до края дороги и, перевалившись через железобетонный выступ, пропал из виду.  Василий применил такую же тактику.  Стараясь не отстать, я поспешил за друзьями.  Внезапно моё плечо пронзила острая боль, которая быстро овладела всем телом.  Я повалился на спину не в силах шевельнуться.  Моё сознание стало затуманиваться, лоб покрыла испарина.  За секунды в голове промелькнула вся моя недолгая жизнь.  Последнее, что осталось в памяти, – это тёплая кровь, которая расползалась подо мной липкой лужей; оклики друзей, спешащих на помощь, и чёрная глубокая яма, в которую я провалился, казалось, безвозвратно. 
     
     Когда сознание ко мне вернулось, первое, что я сделал, – это попытался пошевелить руками и ногами.  Тело подчинилось.  Убедившись, что цел, я открыл глаза, стараясь определить своё местонахождение.  Я лежал на койке в больничной палате.  Пластиковые окна были прикрыты белыми жалюзи, а над входной дверью подрагивал фиолетовый огонёк дежурного освещения.  Слева от меня кто-то постанывал.  Повернув голову, я обнаружил, что рядом под капельницей мучается в бреду человек. 
     «Денис!» – промелькнула мысль. 
      Из-за двери доносились приглушённые голоса.  Я приподнял голову и попытался встать с кровати.  Левое плечо пронзила острая боль, и я рухнул на подушку.  С третьей попытки мне всё же удалось подняться.  Меня пошатывало.  Босиком, с голым торсом и туго перебинтованным плечом, осторожно ступая, я подошёл к стонущему человеку и заглянул ему в лицо. 
     «Слава богу, это не Денис», – подумал я и, укрыв незнакомца одеялом, направился к выходу.  Помещение напоминало скорее не больницу, а фельдшерский пункт или карантинный блок.  Специальное медицинское оборудование здесь отсутствовало.  Оказавшись в небольшом коридоре, я остановился.  Одна из дверей была приоткрыта.  Тонкая полоска света, падая на зеленый, выложенный глянцевой плиткой пол, отражалась на светлом потолке расплывчатыми белыми пятнами.  Среди незнакомых голосов отчётливо слышался подростковый тембр Василия. 
     «Значит, я среди друзей», – подсказал мне разум и подтолкнул вперёд. 
     Открыв дверь, я оказался перед входом в небольшую столовую. 
     - Наконец-то ты очнулся! – сказал Вася, увидев меня на пороге.  Он перекрестился и, заметив, что я с трудом держусь на ногах, нырнул под мою здоровую руку.  Ощутив плечо товарища, я почувствовал себя гораздо легче.  Он усадил меня на пружинистый стул из жёлтого пластика, а сам уселся на деревянный табурет возле небольшого стола в кругу трёх незнакомцев, среди которых была молодая женщина.  Я находился в стороне от других и чувствовал себя словно обвиняемый под перекрёстными взглядами присяжных заседателей. 
     - Это и есть мои друзья, о которых я вам рассказывал, – произнёс Василий и, неподдельно радуясь, что я снова в строю, облегчённо вздохнул.  – Костя, Алекс и Алёна, – он в порядке расположения представил своих товарищей и добавил: – А этой девушке ты обязан жизнью. 
     - Ничего особенного я не сделала, – произнесла Алена, немного смутившись, – просто обработала рану и перевязала плечевой сустав.  Ранение неопасное.  Пуля прошла навылет, но задела артерию.  Ты потерял много крови. 
     - Спасибо! – поблагодарил я девушку и назвал своё имя.  Слова мне давались с трудом, и я предпочёл больше слушать, чем говорить.  Всё необходимое за меня сказал Вася. 
     В ходе беседы выяснилось, что обстреляли нас Васины друзья, приняв за неизвестных людей в спецназовском снаряжении, которые немногим раньше атаковали их. 
     - Ты уж извини нас за эту чудовищную ошибку, – произнёс Алекс, сконфуженно поглядывая на меня. 
     - На вашем месте мы поступили бы точно так же, – я натянуто улыбнулся, стараясь устранить чувство вины, которое тяготило и без того настрадавшихся людей.  – Главное, что все живы, а рана… затянется, – я осторожно прикоснулся к своему многострадальному плечу.  – Вы говорили о спецназовцах.  Что с ними?
     - Это случилось после того, как мы покинули местное кафе, служившее некоторое время нам убежищем, – Алёна налила крепкого чая в синюю керамическую чашку и, развернув плитку молочного шоколада, пригласила меня к столу.  Вася помог мне перебраться поближе к компании, и девушка продолжила свой рассказ. 
     - В помещении кафе мы проторчали больше суток.  За это время стая пауков успела очистить площадь от трупов, а нам удалось хорошенько выспаться и восстановить силы.  Поразмыслив, мы решили пробираться в сторону завывающей время от времени сирены, решив, что Василий по логике поступит точно таким же образом.  Конечно же, при условии, что он не болтается спелёнатой куколкой где-нибудь под потолком среди прочих паучьих трофеев. 
     Мы пробирались осторожно, обследуя попутные здания, но на удивление нам не встретилось ни одной живой души.  Даже многоногие твари словно сквозь землю провалились.  Город опустел, и складывалось впечатление, что во всей округе из живых существ остались только мы одни.  Но это оказалось не так. 
     На подступах к зданию терминала, где мы сейчас спокойно сидим и пьём чай, нас обстреляла неизвестная группа людей.  Они подпустили нас слишком близко и, вероятно, поэтому не рискнули применить гранаты.  Я успела разглядеть их экипировку и с полной уверенностью могу сказать, что так снаряжают лишь специализированные отряды для особо важных операций.  Но это ещё не всё! – Алёна положила в рот кусочек шоколада, сделала глоток из чашки и продолжила: – Когда мы открыли ответный огонь, незнакомцы, отстреливаясь, скрылись в тени большой арки здания терминала и какое-то время вели беспорядочную пальбу, словно провоцируя ответный огонь и преследование.  Это походило на игру в кошки-мышки, когда сильный противник развлекается со слабым, чтобы потом прихлопнуть его каким-нибудь изощрённым способом.