– Мамааааа!
     Игорек сел в кровати, в холодном поту.  Сердце бешено стучит, перед глазами стоит вязкая живая каша. 
     В прихожей послышалась возня.  В комнату вошла встревоженная мать.  Присела на кровать. 
     – Милый, ты кричал? Кошмар?
     Игорек кивнул. 
     Мать обняла его.  Зашептала утишающие слова, ладонь заскользила по волосам. 
     – Можно я с вами? – робко спросил Игорек.  – Мне страшно одному. 
     – Конечно, идем.  Только осторожно, отца не разбуди. 
     Между двумя взрослыми Игорек чувствовал себя спокойнее.  Родители большие, сильные.  Они защитят, если что. 
     Мерное сопение отца убаюкивало.  Тепло окутывало пеленой сна…
     
     После занятий друзья предложили Игорьку собраться через час на улице – погулять.  Дом потерял уют, поэтому мальчик встретил идею с радостью.  Час пролетит незаметно, а после Игорек планировал прийти домой не раньше родителей. 
     В дом Игорек вошел, словно шпион во вражеский лагерь.  Бесшумно, прислушиваясь к каждому звуку.  Переоделся мальчик так же бесшумно, молча.  Подкрался к кухне, заглянул осторожно. 
     – Это всего лишь пятно, въевшаяся грязь, – успокаивал себя Игорек. 
     Набрался смелости и вошел на кухню.  Вытащил из холодильника кастрюлю со вчерашним супом.  Поставил на огонь.  Чтобы окончательно развеять страх, включил радио.  Заиграла скрипка Рыбака. 
     Игорек помешал суп, начал насвистывать играющую мелодию. 
     Радио зашипело.  Игорек скорчил мину, покрутил колесико выбора волн.  Звук улучшился, но Игорь услышал не песню Александра Рыбака.  Булькало, лопалось, хлюпало…
     Игорек похолодел, попятился.  Поскользнулся, чуть не упал.  Под ногами расплывалась оранжевая лужа каши.  К носу подобрался тошнотворный запах блевоты.  Горелка газа скрылась за испражнениями. 
      Игорек кинулся прочь с кухни, к спасительному гардеробу. 
     В темноте и неведении он просидел неизвестно сколько.  Возможно, час, а, может, просто минута растянулась в час. 
     – Игорь? Игорь, где ты? – раздался взволнованный голос матери. 
     Мальчик встрепенулся.  Мать пришла пораньше! Или же он снова уснул…
     – Игорь? Игорь, где ты?
     Игорек выбежал из зала и замер.  Все знакомо: и темные колечки волос, и тонкий маленький носик, изумрудные глаза… Но это не его мать. 
     Холодный взгляд, отторгающий.  И платье… На теле копошились зеленые кузнечики-переростки.  Стрекотали, трещали. 
     – Ты где был? Зову, зову, не отвечаешь, – бездушным голосом сказала мать. 
     Фигура рассыпалась в тучу саранчи.  Игорек закричал, бросился в детскую комнату.  Насекомые – за ним.  Мальчик захлопнул дверь.  Застучала частая дробь, будто град по крыше.  По щекам текли слезы, руки тряслись. 
     Игорек услышал стрекот внизу.  Насекомые вылезали из-под двери.  Мальчик с яростью затопал ногами.  Бесполезно.  Их слишком много. 
     Игорек вскочил на кровать, отдернул штору, отворил окно и спрыгнул во двор.  Долой! Прочь от дома!
     У калитки он обернулся.  Сердце ёкнуло.  Из открытого окна на него печально смотрела мать в живом шевелящемся платье. 
     Мальчик побежал что было сил.  Слезы заструились, холодели под ветром и морозили кожу. 
     Игорек увидел друзей и свернул в сторону «коробок» – недостроенных домов без крыш.  Мальчик не хотел, чтобы его видели зареванным, испуганным. 
     Игорек забрался в одну из «коробок», забился в угол и зарыдал.  Тут он уже не боялся дать волю чувствам, тут он был один.