Следствие наказания.  Исключений не бывает.  Рем посмотрел на роженицу.  Всегда одно и то же: где грех больше, там и наказание больше.  Женщина выгнула спину и вцепилась руками в чистые простыни.  Воздух сгустился и стал темным. 
     
     - Умерь свои чары, демон! – прошептал Рем.  – Клянусь Богом, твой судный день уже близок.  Ад ждет тебя.  Ждет…
     - Тебе не одолеть нас. 
     - Вас? – по спине Рема покатились капли холодного пота.  Нет.  Этого не может быть.  У демонов нет согласия.  Не может быть!
     
     Роженица закричала. 
     
     - Где же твой Бог? – услышал Рем.  – Почему же он не спустится с небес и не остановит это?
     - Не всякое зло приносит зло, – зашептал Рем.  – Не всякое зло…
     - А ты видел Бога? – продолжал голос.  – Нет.  Знаю, что нет.  А знаешь почему? Ему наплевать.  Мы дети его, а кто для него вы?
     - Все, что от бога, то приведено в порядок.  Все, что от Бога…
     - Так почему же ты мешаешь нам исполнить наказание согрешившего? Почему же ты препятствуешь желанию Господа нашего? Кто дал тебе право прощать содомский грех тем, чей возраст старше телесной жизни Христа?
     
     Роженица снова закричала. 
     
     - Duo morsellus, – зашептал голос.  – Смерть души и тела.  Смерть души и тела…
     
     Сотни мух наполнили комнату.  Их жужжание стало невыносимым, и Рем зажал руками уши, но голос по-прежнему звучал в его голове. 
     
     - Смотри же, святоша! Вот души тех, кто отверг Христа, дабы вступить в брак с моим господином.  Смотри! Разве они несчастны?!
     
     Мухи облепили роженицу.  Ее бледное, покрытое потом лицо исказил ужас.  Она закричала, но закричала не от боли.  Закричала потому, что мухи заползали под покрывало, туда, где между ее раздвинутых ног готов был появиться на свет ребенок. 
     
     - Узри же лицо господина твоего! – громыхал голос, перекрывая ее крики.  – Узри лицо Асмодея в его первозданном великолепии!
     - Я должен быть сильным! – твердил себе Рем.  – Я должен быть…
     - И будут же сильные сильно истязаны! – громыхнул напоследок голос, а через мгновение Рем услышал детский плач. 
     
     ***
     
     Мальчик.  Рем завернул ребенка в простыню и вышел из пропитавшейся кровью и зловонием комнаты.  Ожидавший за дверью отец был бледен.  Он бережно принял из рук Рема младенца.  Его наполненные болью раскрасневшиеся глаза вопрошали Рема о судьбе еще одного человека.  Рем устало качнул головой.  По небритым щекам мужчины покатались слезы.  На нетвердых ногах он зашагал прочь, прижимая младенца к своей груди.  Рем смотрел, как он уходит, и тошнота подступала к его горлу. 
     
     - Вы сделали все, что могли, – сказал ему брат новоиспеченного отца.  Рем обернулся.  Высокий мужчина держал в руках конверт.  – Ваше вознаграждение, – сказал он.  Рем взял конверт.  – Не стоит винить себя в ее смерти, – сказал мужчина.  – Эта женщина была не из тех, о ком будут плакать. 
     - Двое уже плачут, – буркнул Рем, избегая рукопожатия. 
     - Моя жена приготовила ужин, – крикнул ему вслед мужчина.  Избитые слова благодарности застряли в горле Рема. 
     
     Он вышел на улицу.  Пара черных ворон сидела на высохшем дереве возле калитки.  Кар.  Кар.  Ржавые петли скрипнули.  Вороны пугливо поднялись в воздух.  Кар.  Одноногий голубь запрыгал прочь по мокрому тротуару.  Проезжавшее мимо такси посигналило, но Рем не обернулся…
     
     Бармен смерил священника осудительным взглядом, но ничего не сказал. 
     
     - Оставь бутылку, – попросил его Рем. 
     - А как же гиена огненная? – усмехнулся стоявший рядом мужчина.  Рем налил в стакан скотч.  Выпил.  Налил еще. 
     - Через полчаса у нас начнется стриптиз, – счел нужным сообщить бармен. 
     - Мне это не интересно, – сказал Рем.