- Слишком много знаний, – прошептал Рем.  – Слишком много учений и догм. 
     
     Голубое пламя окутало его мозг. 
     
     - Я люблю тебя, – сказало пламя и взорвалось тысячью искрящихся бликов. 
     
     Бог любит нас.  Бог ненавидит нас.  Люцифер – зло.  Звезды – свет.  Люцифер – ангел утренней звезды.  Снова неисповедимость.  Дороги уходят за горизонт.  Пути за незримость бессмертной души.  Незнание – блаженство.  Корни познаний уходят к Голгофе.  Ад изнутри.  Слезы на безупречных лицах.  Любовь – распутство.  Любовь – священное таинство. 
     
     Рем слышал, как в колонках автобуса играет какая-то современная песня.  Еще одна драма на конвейере шоу бизнеса. 
     
     - Все умрут.  Все, кого ты любишь, умрут. 
     
     В застоявшемся воздухе пахло потом и кровью.  Кровь – грех.  Пот – жизнь.  Девушка на соседнем кресле сонно зевала.  У нее не было губ.  Лишь только несколько рядов острых зубов.  Мужчина рядом с ней спал, и с его длинных клыков капала слюна.  Грудной ребенок люлюкал на руках матери, и его крохотные ручки были не руками, а уродливыми крабиеми клешнями, такими же, как клешни его матери, которыми она освобождала из блузки свою грудь, чтобы накормить младенца.  Ее большие изжеванные соски были коричневыми и самыми что ни на есть настоящими.  Рем отвернулся, но и это его не спасло.  Козлиная физиономия смотрела на него, отражаясь в стекле, и лицо это принадлежало ему.  Нет! Ничего этого нет! Воздух не восприимчив к таким обликам или образам, вследствие своей подвижности.  Демоны не могут сеять подобный обман, по крайней мере, для зрения святых.  Но ведь он, Рем, видит это.  Что это значит? Что он не свят или что все это на самом деле? Нет! Это все воображение.  Это все в голове. 
     
     - Все умрут.  Все, кого ты любишь, умрут. 
     
     В проходе между сидений пробежала уродливая тварь, напоминавшая павлина.  На ее спине, сверкая своей безупречной обнаженной красотой, восседала Иродиада.  Языческая богиня что-то прошептала на ухо павлину, и тот, взмахнув короткими крыльями, вылетел в открывшийся люк на крыше автобуса. 
     
     - Все умрут.  Все, кого ты любишь, умрут, – надрывались динамики. 
     
     Голая богиня и павлин летели рядом с автобусом. 
     
     - И не сбежать тебе.  И не сбежать тебе от тех, кого ты любишь!
     
     Рем судорожно начал молиться.  Молодая девушка, превратившись в кобылу, проскакала мимо него, размахивая своим шелковистым хвостом.  Пара мужчин одобрительно заржали. 
     
     - Господь! Умерь свое попущение, – шептал Рем.  – Подави злобу дьявола, стремящегося обмануть нас. 
     
     - И не сбежать тебе.  И не сбежать тебе о тех, кого ты любишь!
     
     Пузатый мужчина превратился в змею и, корчась, заглатывал свою крысоподобную спутницу.  Вскочив с кресла, Рем побежал к выходу. 
     
     - Остановите автобус! – закричал он водителю.  Зеленая гусеница за рулем смерила его встревоженным взглядом. 
     - Вам плохо, святой отец?
     
     Обнаженная женщина на павлине подлетела к лобовому стеклу и громко засмеялась.  Вместе с ней смеялась и гусеница, и весь автобус. 
     
     - Дайте же мне выйти! – взмолился Рем. 
     - Простите, но вам придется подождать, – сказала гусеница. 
     - И не сбежать тебе.  И не сбежать тебе от тех, кого ты любишь! – подхватили динамики. 
     
     Рем схватился за ручку, открывая дверь.  Свист ветра ворвался в салон автобуса.  Его потоки срывали с пассажиров уродливые маски.  Клочки кожи, извиваясь, таяли в воздухе.  Проснувшиеся люди с тревогой взирали на Рема. 
     
     - Немедленно закройте дверь! – велел водитель. 
     
     Ветер стих, оставив незавершенными происходящие метаморфозы.