- Мистер Лаялс… – начал было Вест, но адвокат прервал его взмахом своей холеной руки. 
     - Я знаю, – сказал он.  – Сперма Маккейна была обнаружена во влагалище и желудке убитой девушки. 
     - А так же на лице и груди, – добавил Кинг.  Адвокат наградил его снисходительной улыбкой. 
     - Мистер Лаялс… – снова начал Вест, и снова адвокат перебил его. 
     - У вас, кажется, был подозреваемый? – спросил он, поднимая вверх свою густую бровь. 
     - Был, – согласился Вест. 
     - И где же он?
     - Сбежал. 
     - И теперь вы ищете себе нового козла отпущения?
     - Мистер Лаялс, – сказал Вест, не поднимая глаз.  – Мы всего лишь рассматриваем все возможные варианты. 
     - Правда? – улыбка адвоката стала сухой и надменной.  – И что же может быть более значимым, чем вариант Кевина Смита? Голый парень с эрекцией и кошачьим дерьмом на правой ступне в квартире с трупом.  Кстати, надеюсь, вы делаете все, чтобы поймать этого беглого преступника.  Думаю, авторитетная пресса уже печатает заголовки в газетах, предупреждая заботливых родителей о той опасности, которая грозит их детям. 
     - Вина Смита еще не доказана. 
     - Ну, так и докажите ее.  Займитесь делом, вместо того, чтобы гоняться за тенью. 
     
     Адвокат поднялся со стула, смерил Кинга по-отцовски заботливым взглядом и протянул ему визитку своего психоаналитика. 
     
     - Думаю, при вашей работе, это будет не лишним, – сказал он, пообещав договориться о скидки.  – Не повторяйте ошибок своего напарника. 
     
     Дверь за адвокатом закрылась. 
     
     - О чем это он? – спросил Кинг, выбрасывая визитку в урну. 
     - Мистер Лаялс очень хороший адвокат, – сказал Вест, закуривая сигарету.  – Очень хороший, – он открыл окно, надеясь выгнать из кабинета запах дорогого одеколона. 
     
     ***
     
     - Ты помнишь мою мать? – спросил у брата Маккейн, когда адвокат сел в машину. 
     - Немного, – Бредли все еще думал о Джесс Паленберг.  Все еще вспоминал оставленные адвокатом фотографии. 
     - Отец говорит, что она была красивой. 
     - Не знаю.  Тебе, наверное, лучше спросить об этом Лаялса. 
     
     Маккейн поморщился. 
     
     - Все еще ненавидишь его за это? – спросил Бредли. 
     - Да нет.  Мать крутила не только с ним. 
     - Почему ты решил поговорить об этом сейчас?
     - Не знаю. 
     - Это из-за Джесс?
     - Какое мне дело до этой шлюхи?
     - Что тогда?
     
     Маккейн вернулся в дом и достал старый фотоальбом. 
     
     - Ты был такой пискля, – улыбнулся Бредли, разглядывая фотографии. 
     - Знаешь, что странно, – сказал Маккейн, пропуская замечание брата мимо ушей.  – Никто не говорит мне, кем была моя мать. 
     - А отец?
     - Он тоже не знает.  Никто не знает.  Даже фотографии, – Маккейн выхватил из рук брата фотоальбом и начал небрежно листать, надрывая старые пожелтевшие страницы.  – Ничего! Ни одной фотографии, где моя мать была бы снята до моего рождения!
     - Успокойся. 
     - Заткнись!
     - Ты собираешься ненавидеть всех, кто вырос в полноценной семье, или же только меня?
     - Всех! – Маккейн швырнул фотоальбом в дальний угол гостиной.  – Знаешь, иногда мне кажется, что отец подобрал ее на улице, – сказал он дрогнувшим голосом. 
     - Думаешь, она была шлюхой?
     
     Маккейн кивнул. 
     
     - Сомневаюсь, что твой отец стал бы подбирать всякую грязь. 
     - Может быть, его это возбуждало. 
     - Любить шлюху?
     - Трахать, – Маккейн взял со стола фотографии Джесс Паленберг, сделанные после ее смерти.  Выбрал ту, на которой особенно хорошо были видны ее гениталии, и протянул брату.  – Разве в это нельзя влюбиться?
     - Всего лишь шлюха, – сказал Бредли.  Маккейн помрачнел.  – Я не имел в виду твою мать, – поспешил оправдаться Бредли. 
     - Я об это и не думал. 
     - Тогда о чем?
     - О Темми.  Из них с Джесс получилась бы хорошая пара. 
     - Не знал, что Джесс нравились женщины. 
     - Ты много чего не знаешь. 
     - Есть вещи, о которых лучше не знать. 
     - Хочешь, я привезу Фэй, и мы позабавимся с ней вдвоем? Там.  Наверху.  Мои подруги давно уже тебя ждут. 
     - Ты не обязан служить им. 
     - Нет.  Обязан.  Это у нас в крови. 
     
     Глава вторая
     
     Рем вздрогнул.  Его молитва была прервана, его рот с растрескавшимися губами закрыт, но чей-то голос продолжал говорить:
     
     - … в страну, где нет порядка, но есть вечный ужас, и именно ужас бедствий и тьмы…
     
     Что это? Кто это? Рем вертел головой, но в комнате никого кроме него и роженицы не было.  Вот оно! Следствие греха.