Бесцеремонно садятся на плечи паломникам и туристам, берут хлеб прямо с рук.  Ничего не боятся.  Так мирно. 
     Совсем рядом скользнул моложавый монах: в чёрной рясе и скуфье; поверх ризы модная куртка из кожи; на ногах фирменные дорогие ботинки; пальцы перебирают изящные чётки с крестом. 
     Монах юркий скользнул, как незримая тень, и проник в иномарку.  Величавый коричневый джип. 
     Александр от яркого света почему-то задумался, остановился.  Решил закурить. 
     Джип легко хлопнул дверцей, бархатно порычал и, как зверь, улизнул восвояси.  Оставив после себя клубы едкого дыма. 
     Дым рассеялся быстро. 
     Перед глазами возникла кричащая красками вывеска: «Стоматология! Клиника Святого Даниила». 
      - О, как, - подумал Читатель.  – Кругом одни деньги.  Деньги… Деньги на боли людской! Ничего не поделаешь, видимо.  Это – обет нестяжательства. 
     Александр закурил. 
     Он любил сигареты «Максим», но здесь, в «Столице Мира» «Максима» не было, приходилось лукавить и тешить себя лёгким, приторным «Marlboro». 
     Тоскливо. 
     Зажигалка дала синенький огонёк, сигаретка пустила кольцо.  Стало легче.  Кашель сразу прошёл, горло вновь обрело свою прежнюю свежесть, необходимость держать в напряжении веки и жмурить глаза вдруг исчезла. 
     Процесс адаптации к внешней среде. 
     Монастырь охраняли казаки.  Смотрелось забавно.  В памяти невольно пробуждалось что-то из школьного курса истории.  Типа такого:
     «Казаки — эти красивейшие своей отвагой из всех рыскавших по ещё молодой тогда и просторной земле человеческих хищников, с крестом на шее и несколькими зарядами за пазухой устремляются к Охотскому морю, с него на Камчатку, с Камчатки на Курильские острова, с Курильских на Алеуты, с Алеутов на никому, кроме русских, неизвестный американский берег.  Бесстрашно носясь на сколоченных из подручного материала судах по волнам вечно сердитого и вечно кутающегося в холодную мглу Великого океана, они выписывают на бесчисленных островах его, мысах, бухтах и вулканах целый календарь православных святых, вперемежку с именами Прибыловых, Вениаминовых, Павловых, Макушиных, Шумагиных, Куприяновых»… (Вандам А. Е. , «Наше положение»). 
     Или старые добрые казачьи песни:
     «На стружках, сидят гребцы — удалые молодцы,
     Удалые молодцы — вседонские казаки. 
     На них шапочки собольи, верхи бархатные,
     Пестрорядные рубашки с золотым галуном. 
     Астраханские кушаки полушалковые,
     С зачесами чулочки,
     Да все гарусные. 
     Зелень-сафьян сапожки, кривые каблуки». 
     Все казаки были в кирзовых сапогах. 
     На ногах, вместо брюк, они носили синие (киндечные) шаровары, подвязанные в поясе тонким ремешком (гашником), за которым «вприпарку», т. е.  вплотную к самому телу, пришивался мешочек для денег, - кошелёк.  Отсюда именно слово: «загашник». 
     Изготовлены были такие штанины из плиса.  Впрочем, здесь, в Москве, можно увидеть и шаровары из бархата и, даже из «чембары» (кожи).  Шаровары, естественно, были украшены алыми платоновскими лампасами. 
     Выше пояса – рубаха.  Достаточно плотная, очень практичная (рубаха-парень).  Рубаха украшена национальной изысканной вышивкой и, разумеется, «стеклярусом».  «Карамыз» (красная полоса на рубахе) являлся незаменимой, традиционной деталью одежды казака.  Нижний край рубахи – «подол».  Верхний – «ворот». 
     В талии рубаху обтягивал плетённый из шерстяных нитей, весьма красочный пояс. 
     Рубаха (спидница) издавна считалась нижним бельём, надевалась исключительно лишь под мундир.  Появляться в приличном обществе в одной рубахе издавна считалось верным признаком плохого тона, крайне неприличным поступком. 
     Сверху на рубаху надевался кафтан с перехватом.  Кафтан, или «Бешмет».  Шился он сразу с глубоким разрезом в области талии, «сборки» плавно переходили в открытые резкие «крутые клинья».  Чуть выше колен.  В подкладке «стёган по вате».  Воротник был стоячим.  Рукава длинные, узкие, почти в обтяжку. 
     Триумфальное зрелище – «сабельное опоясье»!
     «Сабельное опоясье» - чембарный пояс с медными бляшками.  На поясе крепилось оружие – сабля.  Разумеется, в ножнах.  Кафтан, или бешмет – «спиногрей». 
     На головах казаков Даниилова Монастыря красовались папахи. 
     Папахи были украшены медными знаками с надписями о том, за что, где и когда был награждён данный полк. 
     В старину, в свои папахи, казаки прятали самые ценные документы, послания, или приказы.  До сих пор существует негласный закон: « потерять папаху казак может только вместе со своей головой». 
     У всех казаков были длинные, закрученные к концам усы, из-под папах торчали волосы чубом. 
     Александр сел на лавочку.  «Marlboro» тлел удивительно быстро.  От сигаретки осталось «совсем ничего».