- Что там шесть! Тридцать шесть, - кричал грубый мужской, явно кем-то серьёзно напуганный голос. 
     - Всех будут.  Ещё электричество.  Может быть газ.  Это точно.  Приказ, говорят, на руках.  Генеральских… Уже по частям. 
     - Это кровь! Захлебнёмся в крови! Царство… Царство Антихриста скоро!
     Вдруг в толпу вбежал раненый доктор в разорванном белом халате, с безумным лицом.  Заорал:
     - В «СКЛИФЕ»! В «СКЛИФЕ»! Володю подрезали.  Прямо артерию! Это конец…
     Слова доктора рванули в народе, как ядерный гриб.  Искры… Угли… В сухие стога.  По бескрайним полям. 
     - Смерть убийцам! Смерть варварам! Где этот чёрт, Опекун?
     Дорога к гостинице «РЕСТ» тянулась длинной змеёй мимо «ВДНХ», мимо «Космоса», где, собственно, и хоронился во время волнений и смуты мэр города Z.  Однако его лимузин не заметила пара влюблённых – Читатель и Барышня.  Александр непосильно страдал от жары, словно в пекле его убивало нещадное солнышко, раскалённый асфальт.  Он болел.  Городские пейзажи не радовали его глаз, голова была слабой и вялой… Кружилась. 
     Его спутница трогательно и заботливо прижимала к больной голове кавалера ту самую воду, бутылку холодной воды «Кока-Колы», которую женщина предусмотрительно прихватила с собой из кафе, возле рынка на «Серпуховской». 
     Снежная Королева… Принцесса… Москва… Буквально, несла «рыцаря» на руках. 
     Нежно-нежно обняв, охраняя его каждый шаг, слушая каждый вдох.  Это было так мило! Так трогательно! Иногда у Читателя с глаз глупо падали мелкие капельки слёз.  Но они растворялись в обильном поту на лице.  Их не видел никто.  Слёзы – чувства.  Не правда.  Москва слезам верит!!! Она… Женщина… Рождена только лишь для Любви!
     Так они очутились внутри.  Внутри номера пять.  Это «РЕСТ».  Благо, первый этаж. 
     Они сразу же залили очень холодную ванную.  Ванная стала их маленьким «морем».  «Море» спасало от зноя и невыносимой июльской московской жары.  Там… В «море» Барышня и научилась… Пить кефир с коньяком. 
     Свечи?
     Всё-таки были.  Но… К вечеру.  Как было всё, что должно было быть. 
     - А Владимир? – Спросил Александр у Москвы, когда кончилась эта волшебная ночь. 
     - Предусмотрено, милый, - ответила Барышня.  – Никогда ничего не случится.  Москва любит Читателя, Читатель любит Москву. 
     
     Глава 11.  То, Что Нельзя. 
     Могучие ветви деревьев послушно склонялись пред ней, пропуская сквозь чащу, любимую фею – хозяйку.  Машенька плавно, бесшумно летела по Батюшке Лесу.  Летела, словно на Ангельских крыльях.  Стояла тёмная ночь.  Только странно… Но всё было видно, как днём.  Впрочем… Дело привычки. 
     Разумеется, имел место не первый полёт.  Палестинка Ка Тика.  Девушка летала за лунными эдельвейсами далеко в горы Синаи, для любимого Вани, каждую ночь с четверга на пятницу, каждую лунную ночь.  Тогда цветы проявляли свою необычную тайную, полную силу.  Цветы… Цветы Любви могли всё! Словно Бог.  В них жила Благодать. 
     Пролетая над «Лялькиным Прудом», она увидела стайку весёлых русалок.  Ряби не было, ветра тоже, - абсолютно зеркальная, чёрная гладь водоёма и… Плеск.  Обнажённые девичьи спины и груди.  Упругие, круглые, шоколадного цвета, груди, ещё не познавшие прикосновений мужчин. 
     Русалочки беззаботно смеялись, играли, ныряя под лунной дорожкой, кто глубже, быстрее, проворней, сильней.  Они были прекрасны, как лунная ночь! Они были невинны и трепетны так же, как лунные эдельвейсы.  Маша сбавила скорость полёта.  Затем и вовсе зависла над ними.  Волшебны… Волшебны… Не оторвать глаз! Она вспомнила их и узнала их всех.  До одной.  Это были те самые девушки, девочки Опекуна, которых спугнул в своё время огромный огненный шар, разорвавшись над «озером-морем» на тысячи мелких светящихся звёздочек-точек.  Маша вспомнила всё! Как великое зарево осветило доступное взору пространство… И, как звёздное небо спустилось на Ванино Море и Батюшку Лес.  Как застыла Вселенная, остановилось движение, прервался жизненный цикл.  Маша вспомнила бабочек и «снегопад».  И ещё она вспомнила руки! Эти… Самые нежные руки на всём белом свете.  Руки… Руки русалок.