Вадим застыл на месте, для него явилось полной неожиданностью увидеть в лесу кого-то ещё.  Больше всего настораживало то, что фигура не двигалась. 
     
     С минуту он стоял, не зная, как поступить.  Он подумал, что может обойти стороной, дать приличный крюк, дабы его точно не заметили, и благополучно добраться до озера.  Но вдруг, кому-то нужна помощь, а вероятность, что здесь пройдёт кто-то ещё ничтожна.  Вадим не был одним из тех, кто сторонится человека, попавшего в беду, и сейчас он практически возненавидел свою сердобольность. 
     
     Вадим убрал бутылку в рюкзак и закинул его на плечи, затем достал телефон, набрал номер службы спасения, но не нажал клавишу вызова.  В случае, если что-то пойдёт не так (а беспокойство не покидало на протяжении всего пути), он хотя бы сможет максимально быстро набрать номер и уповать, что это не вымысел, будто по звонку могут определить местоположение.  Он живо представил, как его телефон с глухим звуком упадёт в сосновые иголки, а самого Вадима, кричащего: «СОС, я в лесу, шёл непонятно зачем к какому-то озеру, застигнут врасплох, да поможет вам геолокация!», уволокут в пещеру к безвестному племени людоедов. 
     
     С телефоном в руке он начал медленно приближаться.  Фигура по-прежнему оставалась неподвижной.  Сократив расстояние вдвое, он отважился выкрикнуть «Эй», но произнести это он смог лишь хриплым шёпотом.  Прочистил горло:
     
     – Эй, – на этот раз громче.  – Помощь нужна? – казалось, уши отвыкли от звуков, а собственный голос показался чужим. 
     
     Находясь в пяти метрах, он мог разглядеть меховую накидку, испачканную в чём-то чёрном и влажном, сердце забилось быстрей.  Человек, перевалившийся через ствол спиной кверху, судя по всему был мёртв.  Вадим практически крался.  Он ещё раз убедился, что номер службы спасения высвечен на экране, но из-за яркости подсветки, глаза на какое-то время потеряли чувствительность, и Вадим не сумел разглядеть отломившуюся от заваленного дерева ветку, запнулся за неё ногой и, выронив телефон, повалился на то же самое дерево. 
     
     Вадим вовремя сгруппировался, поэтому при падении лишь покарябал подбородок о сосновую кору.  Повернув голову, первое, что он увидел – кровь.  Он едва не крикнул от потрясения, в резкой конвульсии отпрянул от дерева, но спустя уже мгновение он заметил торчащие рога. 
     
     Нервозно посмеиваясь, Вадим поднялся на ноги и без труда нашёл телефон.  Левая рука испачкалась в смоле, он вытер её о штанину. 
     
     Смех застрял комком в горле, когда Вадим переступил через дерево и увидел, в каком состоянии находился труп оленя.  «Твою же мать», – выпалил он. 
     
     Переломанные рога, окроплённые каплями запёкшейся крови, белели осколками возле оленьей головы, вернее, возле того, что некогда было головой – череп ввалился внутрь, как после мощнейшего удара кувалдой.  Пасть отсутствовала, из продолговатой чернеющей дыры виднелись желтоватые островки зубов.  Если бы Вадим обошёл оленя, он бы увидел, что левая лапа вырвана под основание, но он застыл, не в силах двинуться с места. 
     
     Ни одному животному не под силу совершить такое, размышлял он.  По крайней мере, хищник не оставил бы добычу, не поживившись тушей, а этот олень, не считая изуродованной головы, практически нетронут.  Да и какое животное оторвало бы пасть, – обглоданный нос ещё можно вообразить, но картина, представшая перед Вадимом не вязалась с его скромными познаниями в дикой природе. 
     
     Из оцепенения его вырвала мысль, что скоро стемнеет.  Теперь, после увиденного он бы с радостью вернулся к машине и умчал домой, чтобы завтра оказаться в самолёте, но большую часть пути он уже преодолел, и перспектива идти в кромешной тьме нагоняла страх.  Он не решился сфотографировать изувеченный труп оленя, так как хотел, как можно скорее забыть случайную находку. 
     
     Как оказалось, до озера оставалось меньше ста метров. 
     
     
     
     ***
     
     Они находились в спальне в квартире Леры.  За те восемь месяцев, что они встречались, вопрос о сожительстве пока не вставал.  Они ночевали друг у друга, чаще он оставался у неё, так как его квартира располагалась в «спальном» районе города, откуда люди стремились уехать куда-то ещё. 
     
     В последний раз, когда они виделись, он приехал к ней с новостью, которая, как ему казалась, обрадует Леру, но вместо этого их беседа больше и больше вписывалась в понятие конфликта. 
     
     – Я не говорю, что мы обязаны окончательно всё бросить.  Для начала попробовали бы пожить там, скажем, месяца три, полгода, – Вадим вскидывает плечами, облокотившись на подоконник.  – А дальше бы посмотрели.  Не стоит воспринимать это как нечто фатальное. 
     
     – Но согласись, решение из тех, что неслабо влияет на всю дальнейшую жизнь, – Лера сидела на кровати в чёрном вечернем платье, рыжие волосы собраны в пучок. 
     
     В ресторане их ждал забронированный столик, но об этом они и не вспомнили за последние полчаса. 
     
     – И что с того? Пусть и так, но решения такие будут происходить в жизни, их не стоит бояться лишь из-за того, что они что-то изменят.  К тому же изменения эти не в худшую сторону. 
     
     – Это ты так думаешь. 
     
     – А ты нет?
     
     Лера долго смотрит в упор на Вадима с укоризненным видом. 
     
     – Я не могу бросить работу, – рапортует уставшим тоном. 
     
     – Возьми отпуск. 
     
     – Это тебе так легко всё бросить, – закатывает глаза.  – А я не могу.  Отпуск мне никто не даст так внезапно и на долго.  Это называется увольнение, – последнее слово произносит по слогам. 
     
     – Вот и уволься, – затем, чтобы слова не звучали так категорично, добавляет мягким тоном: – Ты можешь уволиться сейчас, а как вернёмся, вновь устроиться.  Это вполне нормальная причина для увольнения – переехать в другую страну, в отделе кадров ты можешь поговорить о том, чтобы вновь устроиться по возвращении, ты у них на хорошем счету, уверен, они обязательно тебя возьмут. 
     
     – Кто меня возьмёт? О чём ты говоришь?
     
     Вадим садится рядом с Лерой и берёт её за руку. 
     
     – Так, давай сбавим обороты.  Я не хочу, чтобы мы ссорились, тем более, я рассчитывал, что ты обрадуешься.  Ты просто представь, что нам не придётся мёрзнуть этой зимой, вместо этого мы будем ходить на пляж, лежать под пальмами, тёплыми вечерами плавать в море. 
     
     Лера высвобождает руку, поднимается с кровати, и теперь она занимает место у окна. 
     
     – Мы встречаемся меньше года, а ты уже просишь меня о таком решении. 
     
     Вот она – истинная причина, подумал он. 
     
     У них ещё не дошло до конкретизации чувств друг к другу.  Они не признавались в любви друг к другу, не вставал такой вопрос, возможно, потому что были уже не в том возрасте и позволяли отношениям развиваться самим по себе.  Но именно в тот момент, когда Лера твёрдо дала отрицательный ответ, даже сквозь досаду и злость, он понял, что успел влюбиться в неё. 
     
     Далее их беседа сошла на нет. 
     
     
     
     ***
     
     Прежде чем Вадим вышел на берег, ему пришлось преодолеть полосу заваленных друг на друга деревьев. 
     
     Он уже видел на другой стороне сквозь поредевшие стволы сосен поблёскивающую поверхность воды, вот только на пути растянулась природная ограда.