Футбольное поле выглядело гигантской кроватью, застеленной шелковыми простынями, а лесное покрывало – развалившимся мягким медведем, и я невольно представил, как заверещит Ленка, если хорошенько тряхануть над ней одну из раскидистых веток так, чтобы снежная шапка окатила с ног до головы.  Эта мысль донимала меня, как шкодливая кошка, но зимние дни чересчур коротки.  Уже спустились сумерки, когда мы выбрались из постели на балкон, и я предложил прогуляться в лес. 
     - Кость, уже поздно, - поежилась Ленка.  В моем пуховике она походила на замерзшего снегиря.  – В этом лесу каждый год находят по «подснежнику».  Мы с девчонками из общаги, кстати, во-он там, видишь крыши? Это они.  Я жила там, пока училась.  Так вот.  Мы один раз даже к следователю ездили показания давать.  Девчонку с нашего курса изнасиловали в этом лесу, на другой стороне дороги.  Вроде того маньяка поймали, но кто знает?
     Она передернула плечами от неприятных воспоминаний и вернулась в квартиру.  Я еще минуту постоял, глядя на плотную черную стену деревьев, стряхнул с перил снег и собрался ретироваться в теплую комнату, как краем глаза заметил что-то, мелькнувшее справа.  Готов поклясться на Конституции, Библии или любом другом талмуде, что видел подлетевший на высоту третьего этажа футбольный мяч.  Однако обратно он не вернулся.  Я оглядел округу, но не нашел никого и ничего, способного подтвердить сей факт.  А вскоре и вовсе забыл про иллюзию, занятый Ленкой в моральном и физическом смысле (ну кто думает о футболе во время минета?). 
     До тех пор, пока не раздался телефонный звонок. 
     
     Этого звонка я ждал уже неделю.  Точнее – этого голоса.  Праздники закончились, нам с Ленкой пришлось вернуться к работе и размеренной жизни в своих квартирах.  Она обещала, созваниваться каждый день и проводить вместе выходные, но ее телефоны не отвечали.  Я волновался.  Пару раз приезжал к ее дому и звонил в дверь до онемения всех десяти пальцев.  Безрезультатно.  Только недовольство соседей заработал.  И вот она позвонила. 
     - Я у тебя паспорт забыла, - сухо ответила Ленка на мое приветствие.  – Завтра мой брат заедет и заберет. 
     - Брат? – переспросил я, а внутри что-то заволновалось.  Не тревога, не обида.  Непонимание.  – Лучше сама приезжай, - предложил и выдавил, словно тяжелейшее признание, - я соскучился. 
     - Сама? Да я и под прицелом к тебе не поеду, полудурок, - выпалила она и бросила трубку. 
     Сердце стукнуло где-то в горле и остановилось.  Я слушал гудки, пытаясь убедиться в целостности рассудка.  Кофе (вроде) черный, дверь (вроде) белая, гитара (вроде) деревянная.  Все, как должно быть, но что-то не так.  Неизвестность порождает злость.  Я включил автодозвон и упал в кресло, готовый ждать хоть тридцать лет и три года, пока Ленка не ответит.  Хватило десяти минут. 
     - Ну чего тебе от меня надо? – чуть не плача завопила она в трубку. 
     - Лена, - как можно спокойнее сказал я.  – Объясни, что случилось.  Только без истерик, ладно?
     - Истерик? – взвыла она.  – Это я истеричка? Да с тобой любая психом станет, алкоголик.  Или ты уже в той стадии, когда не помнят, что делают?
     - Наверное, - неуверенно произнес я, съеживаясь от дурных предчувствий. 
     - А ты вспомни, как окно мне чуть мячом не разбил.  И хреном своим тряс на морозе.  Типа, смотри, как я набивать умею.  Иди на нудистский пляж, недоумок.  Надеюсь, хоть там яйца отморозишь, чтобы отвалились нафиг. 
     Она снова бросила трубку, не дав мне сказать ни слова в свое оправдание.  Хотя, в чем оправдываться, я понятия не имел.  Закрыл лицо ладонями и тер глаза до появления красных всполохов.  А когда откинул голову на спинку кресла, отчетливо увидел на оконном стекле алые буквы.  «Выходи играть в футбол». 
     Воздух со стоном выскользнул из горла.  Я зажмурился.  В голове клубился туман, словно мечущиеся мысли подняли пыль, и она заволокла сознание, заставила думать, что отчетливые картины – лишь мираж.  Офис, сослуживцы, клиенты, квартира, детство, я сам – все ненастоящее.  Придуманное когда-то волшебником изумрудного города в моей голове.  Я стиснул зубы (от противного скрежета дернулись нервы) и открыл глаза.  Надписи не было.  «И правда допился», - ухнулась в голову мысль, в которую не хотелось верить.  Не было причин верить.  Тихо шумели кулеры компьютера, журчала вода в санузле, за стеной соседи включили громко рекламу, чтобы услышать, когда она кончится, и вернуться на диван к началу сериала.  Еще звонил телефон.  Определитель вместо номера высвечивал дефисы. 
     - Да? – откликнулся я.