Гюго. Бальзак. Диккенс…
Отец Кондрат:
– Всё западными да европейскими ценностями прельщаемся! Знаем мы, куда ведёт эта кривая дорожка… Сегодня Шекспира да Сервантеса почитываем, а завтра в однополые браки вступаем. Вот так у нас всегда и получается…
Настя:
– И наших много… Даже церковники есть. Житие протопопа Аввакума…
Отец Кондрат:
– Раскольник!
Настя:
– Лев Толстой…
Отец Кондрат:
– Еретик!
Настя:
– Пушкин…
Отец Кондрат:
– Язычник и вольнодумец!
Настя:
– Некрасов… Салтыков-Щедрин…
Отец Кондрат:
– Хулители устоев и традиционных ценностей!
Настя:
– Чехов…
Отец Кондрат:
– Гуманист! А гуманизм есть человекопоклонничество – новая глобальная ересь!
Настя:
– Белинский… Герцен… Чернышевский… Добролюбов…
Отец Кондрат:
– Во – пятая колонна уже пошла!
Настя:
– Вы это всё прочитали?!
Отец Кондрат:
– А я такое не читаю… Другие читали и осудили… А я им верю!
Настя:
– Вы такой доверчивый, дядя поп?
Отец Кондрат:
– Человек должен во что-то верить… Без веры жить никак нельзя…
Настя:
– Как так жить – и ничего не читать?
Отец Кондрат:
– Библию читать надо. Закон божий. Жития святых. Поучения святых отцов. Основы православной культуры. Да много есть полезной литературы – приходи вон в храм и покупай, сколько влезет… А этому хламу место на свалке! Нет, на свалку нельзя – кто-нибудь подберёт ещё да прочитает… Лучше, как советовал умный поэт: «Для пресеченья зла: забрать все книги бы да сжечь их на хрен!» Грибоедов, кажется… Есть там у тебя Грибоедов?
Настя:
– Есть… Вот: «Горе от ума».
Отец Кондрат:
– Вот Грибоедова и оставь. А остальных всех сожги, как он рекомендовал!
Настя:
– Ага! Это память о моём дедушке.
Отец Кондрат:
– А кто твой дед был? Еретик? Безбожник? Басурман?
Настя:
– Мой дедушка был странник.
Отец Кондрат:
– Какой такой ещё странник?
Настя:
– Он ездил по разным странам и торговал всякими товарами…
Отец Кондрат:
– Контрабандист, что ли?
Настя:
– Ну-у… Мне больше нравится – странник.
Отец Кондрат:
– Так отрекись от деда! Да покайся немедля!
Настя:
– С какого перепуга?!
Отец Кондрат:
– Чтобы душу свою спасти – вот с какого!
Настя:
– А может, я по стопам дедушки пойду!
Отец Кондрат:
– Иди, иди по его ступням – вместе с дедом будешь в аду гореть!
Настя:
– Да какое вам дело до меня и моего дедушки?
Отец Кондрат:
– А мне до всего дело есть, где требуется срочное вмешательство святой православной церкви! На то мы и поставлены над вами богом и властью, чтобы вы неукоснительно всё соблюдали! А тут требуется безотлагательно проводить обряд освящения всего дома! Кропить обильно всё кругом святою водою для изгнания тлетворного духа твоего грешного деда!
Настя (с негодованием):
– Знаете что, гражданин священный поп! Катились бы вы отсюда обильно на все четыре ветра! А я после вас безотлагательно помещение проветрю. Чтобы изгнать тлетворный дух вашего мракобесия!
Отец Кондрат (с вызовом):
– А вот возьму и не уйду! Не уйду – и всё тут! Вот сяду щас…
Усаживается демонстративно в кресло.
– Вот сел – и буду до тех пор тут сидеть, покудова весь долг до последней копейки из тебя не выжму! И коллекторов на тебя напущу! Да ещё и в суд подам! Да, да! Потому что для меня невыносимо оскорбительно твоё возмутительное поведение. А наш закон теперь очень бережно охраняет религиозную чувствительность православных верующих от всяких там… оскорбительных моментов!
Настя:
– Ой, напугали! Я и в суде скажу, что до прилёта Гавриила не получите вы ни копейки. И завещание судье покажу.
Отец Кондрат:
– И на чью, думаешь, сторону встанет суд? На сторону какой-то неверующей отщепенки или на сторону святой и всеми уважаемой православной церкви? Сама-то хоть головой своей подумай! Суд – одна из ветвей власти. А всякая власть от бога! И церковь тоже от бога! Поэтому власть и церковь – это единое и неделимое целое в двух лицах. Церковь и власть – это как два костыля у одной ноги!
Настя:
– А у нас по конституции церковь отделена от государства.
Отец Кондрат:
– Но не от власти! Про отделение церкви от власти в конституции ничего не сказано! Церковь и власть – это неразлучная святая двоица в одном лице! Нераздельно и неслиянно! А ты говоришь…
Настя смеётся.
– Мы с Тамарой ходим парой?
Отец Кондрат:
– Язык твой ядом аспида пропитан! Ты искушаешь меня гневаться, а гнев к великому греху причислен! Не миновать тебе за это кары небесной! У-ух, как страшно я зол! До глубины костей оскорблены чувства мои православные! А посему, после отбытия наказания в женской колонии, – гореть тебе в вечном пламени геенны огненной!
Слышится звонок входной двери в прихожей.
Настя:
– Ой, кто-то пришёл… Наверно, Гаврила архангел пришлёпал – побегу открою ему… (Убегает в прихожую. )
Отец Кондрат, поглаживая бороду, ухмыляется.
– Беги, беги, – гляди не опоздай! Да варенья бабушкиного тащи ему побольше… Дурочка!
———
Вместе Настей в гостиную входит Изольда. Увидев старую знакомую, отец Кондрат меняется в лице…
Настя:
– С мамой творится что-то непонятное… Какая-то замкнутая она стала…
Изольда:
– Разберёмся.
Она направляется к лестнице, ведущей на второй этаж, но заметив отца Кондрата, останавливается и, всплеснув руками, громко восклицает:
– Ба! Кого я вижу! Такие люди и без охраны! И давно вы меня туточки дожидаетесь, батюшка?
Отец Кондрат нервозно заёрзал в кресле.
– Больно ты мне нужна…
Настя:
– Он знамения пришёл разгадывать.
Отец Кондрат внезапно срывается с места и широким шагом устремляется к выходу, но Изольда тут же становится на его пути – так они начинают маневрировать: отец Кондрат периодически пытается обойти Изольду, но та мгновенно реагирует и преграждает ему дорогу…
Изольда:
– Вот так встреча! Давайте же обоймёмся поскорее да облобызаемся с вами на радостях!
Отец Кондрат:
– Пропусти, исчадие ада!
Изольда:
– Да куда же вы засобирались так быстро? Я только пришла, а вы уже улепетнуть намыливаетесь! И чайку не попьёте, что ли?
Настя (ехидно):
– А правда, дядя поп, остались бы. Сами же грозились, что не уйдёте отсюда, пока не обогатитесь.
Отец Кондрат:
– Выпусти меня немедля! А не выпустишь в двери – в окно вон сигану! Так и знай!
Изольда:
– А ножку вывихнуть не боитесь? А, ну да! Вас тут же ангелы небесные подхватят и понесут на своих крылышках в дальние страны!. . А я вот про какой случай слышала. Поп пьяный с колокольни навернулся – сам вдребезги, а калоши целые! Представляете? Вот какое чудо боженька сотворил! Так потом эти калоши в церкви выставлять стали – для всеобщего целования. Народу шло – немеряно! Говорят, от всех болезней помогало и всяко-разные желания заветные исполнялись!. . А у вас, батюшка, есть какое-нибудь заветное желание?
Настя:
– Выжать из меня миллион – вот его заветное желание.
Отец Кондрат:
– Для меня деньги – презренный металл и пыль дорожная! Ибо написано: «Не можете служить богу и маммоне». Угождать богу и исполнять его волю – вот моё единственное желание!
Настя:
– Так вы отказываетесь от миллиона по бабушкиному завещанию?
Отец Кондрат:
– Завещанный мне миллион – и есть милостивая воля божия! И неукоснительно её исполнить – есть мой святой православный долг перед богом!
Изольда смеётся.
– Вы, батюшка, весь такой пронзительно духовный, что голыми руками вас и не ухватишь!
Отец Кондрат:
– Да, нас так сразу не возьмёшь – нас возьмёшь не сразу! Да недосуг мне с вами дебаты разводить… Спешу я… Тороплюсь…
Изольда:
– Куда спешить-то, когда у нас с вами вся жизнь впереди!
Отец Кондрат:
– Мне надо… Срочно…
Изольда:
– И куда вам приспичило так? В сортир? В библиотеку? В Иерусалим – за благодатным огнём?
Отец Кондрат:
– Хотя бы и так! До тебя это не касается, греховный сосуд!
Изольда:
– А чем я хуже благодатного огня? Знаете, какая я вспыльчивая – настоящий огонь!
Отец Кондрат:
– В аду тебя ждёт огонь! Давно уже поджидает тебя геенна огненная! Там тебе и место, дочь греха и порока!
Изольда:
– Да шо ж вы всё время угрозами-то всех пугаете? Доброго слова от вас не услышишь. Мы же з вами вроде культурные люди. Вы культурный человек, батюшка?
Отец Кондрат:
– Да уж покультурнее некоторых!
Изольда:
– Вот и я тоже невыносимо культурная! Таки давайте вже з вами в конструктивном русле и перетрём за ету самую культуру!. . Скажите, батюшка, а правда, что вышло особое постановление, которое запрещает считать себя русскими всем, кто не признает православие основой нашей культуры?
Отец Кондрат (с патетикой):
– Не постановление, а декларация «О русской идентичности», принятая Всемирным русским народным собором! А утверждение о том, что каждый русский обязан признавать православие основой своей национальной культуры, является оправданным и справедливым! Ибо поиск иной религиозной основы национальной культуры свидетельствует об ослаблении русской идентичности вплоть до полной её утраты!
Изольда:
– А почему основа культуры должна быть непременно религиозной?
Отец Кондрат: (заносчиво).
– Стыдно не знать, что страна перешла на православно-религиозные рельсы развития! Стало быть и культура в стране должна быть религиозно-православная! На то есть совместные целеполагания и целеуказания высших иерархов православной церкви и высшего государственного руководства страны!
Изольда:
– Ох, мать моя Родина! Это сколько же ни в чём неповинных людей лишились в одночасье своего гражданства! А сколько из них – представители той самой национальной культуры! Сам Пушкин – солнце русской поэзии! Вспомните: «Там русский дух… Там Русью пахнет!» Это ведь не о православии писал великий русский поэт! Простите, – бывший русский поэт… А его потрясающий гимн безверию: «Напрасно вкруг себя печальный взор он водит: // Ум ищет божества, а сердце не находит…» Я уже молчу о других его бессмертных творениях, таких как «Сказка о попе и работнике его Балде» или гениальная поэма «Гавриилиада». Да вы, батюшка, наизусть должны её знать – это про архангела Гавриила! Он к нам на землю очень любит прилетать…
Отец Кондрат: (в сердцах).
– Опять этот Гавриил… Чтоб ему пусто было!
Изольда:
– Не богохульствуйте, святой отец!
Отец Кондрат крестится.
– Прости, господи, душу грешную…
Изольда:
– Так вам же не угодил и другой гений русской национальной культуры – теперь уже тоже не русский – Лев Николаевич Толстой. Которого вы от церкви отлучили и предали анафеме. А за что? А только за то, что он осмелился утверждать, что можно жить без православного колдовства и никого не убивая. «Какая страшная ересь!» – возопила церковь! Как же там в вашей православной молитве… «Господи, избави нас от Толстого! А от тебя, господи, мы и сами избавимся…» Так, кажется?
Отец Кондрат (с пафосом):
– Заблуждения великих ещё ничего не доказывают!
Изольда:
– А, может, православная церковь была основательницей нашего национального балета? Ведь хорошему танцору церковь не мешает?. . Хотя нет – церковь веками танцующих скоморохов истребляла… Наверно, вы легли в основание кинематографа? Тоже нет – вы же кинотеатры поджигаете, где фильмы непотребные показывают… Или, может быть, вы самозабвенно любите театр, как люблю его я? Опять нет – по указанию церкви актёров как приспешников дьявола хоронили за кладбищенской оградой? За что вы их так ненавидели, батюшка?
Отец Кондрат:
– На каверзные вопросы имею право не отвечать!
Изольда:
– Да бросьте вы! У вашего брата священника на любой каверзный вопрос всегда готов плутовато-изворотливый ответ… А вот для меня каверзных вопросов в природе не существует.
Отец Кондрат:
– Вот и не задавай тогда глупых вопросов, а сама догадайся, почему мы актёров…
Изольда:
– Да конкуренции испугались! Вместо церкви – люди идут в театр, который отвлекает от мыслей о боге и привлекает внимание к человеку… Вот вы и испугались, что не у дел останется ваш – церковный – театр! На сцене которого действуют только многочисленное и послушное стадо овец Христовых, а над ними царят величавые и всезнающие пастухи. Испугались, что образ смиренного и покорного раба божия, роль которого навязывает людям церковь, – затеряется и померкнет среди множества других, непохожих друг на друга, образов и характеров…
Отец Кондрат (гордо подбоченившись):
– Не желаю слушать всякую ересь! Это только подтверждает твою безграмотность в вопросах культуры! Во всей русской национальной культуре и литературе – как в прозаической, так и в поэтической – в обязательном порядке присутствует божественная составляющая и глубокий сакральный смысл! Но тебе этого не дано понять, глупая женщина!
Изольда задумалась.
– А вы правы! Сакральный смысл и божественная составляющая и в самом деле там присутствует… Вот послушайте стихотворение о рае: «Если бог нас своим могуществом// После смерти отправит в рай,// Что мне делать с земным имуществом,// Если скажет он: выбирай?// Мне не надо в раю тоскующей,// Что покорно за мною шла,// Я бы взял с собой в рай такую же,// Что на грешной земле жила, – // Злую, ветреную, колючую,// Хоть ненадолго, да мою!// Ту, что нас на земле помучила// И не даст нам скучать в раю. // В рай, наверно, таких отчаянных// Мало кто приведёт с собой,// Будут праведники нечаянно// Там подглядывать за тобой. // Взял бы в рай с собой расстояния,// Чтобы мучиться от разлук,// Чтобы помнить при расставании// Боль сведённых на шее рук. // Взял бы в рай с собой все опасности,// Чтоб вернее меня ждала,// Чтобы глаз своих синей ясности// Дома трусу не отдала. // Взял бы в рай с собой друга верного,// Чтобы было с кем пировать,// И врага, чтоб в минуту скверную// По-земному с ним враждовать. // Ни любви, ни тоски, ни жалости,// Даже курского соловья,// Никакой самой малой малости// На земле бы не бросил я. // Даже смерть, если б было мыслимо,// Я б на землю не отпустил,// Всё, что к нам на земле причислено,// В рай с собою бы захватил. // И за эти земные корысти,// Удивлённо меня кляня,// Я уверен, что бог бы вскорости// Вновь на землю столкнул меня». (Стоит молча. )
Отец Кондрат:
– Вот и поделом ему! Поганой метлой надо гнать из рая за такие стихи! В аду его место!
Изольда:
– Это верно: нет в этом стихотворении Константина Симонова ни любви к врагам, ни христианского смирения, ни рабской покорности. И тем не менее – это наша национальная культура! В этом стихотворении русским поэтом потревожены струны загадочной русской души – и запела, зазвучала её неутолимая жажда полноты жизни!. . А вы со своим чадом кадил, мрачными образа́ми да мощами мертвецов – ещё и в основатели нашей культуры лезете!
Настя:
– Ему Грибоедов больше нравится.
