- Ли.  Ли, пожалуйста.  Где ты, Ли?
     - Че разоралась? – на меня замахивается клюкой скрюченная бабка.  Всего какую-то секунду назад она резво выскочила из подъезда – не иначе как следила из окна.  Повод искала, - А ну пшла отсюдо.  Ща как огрею. 
     - Энгрики, - слышится шепот Ли мне в ухо, - Энгрики.  Вета, бежим, бежим скорее, Нужно спасаться. 
     Я отпрыгиваю от старухи и мы с Ли бежим, не оглядываясь до дома.  Ли плачет.  Ли продолжает нести чушь про своих энгриков.  А около дома мы видим крысу.  Она роется в мусорном баке.  Папа их не любит.  Однажды он швырнул в такую кирпич – сказал - они чуму разносили когда-то, люди из-за них умирали.  Чума…
     
     Интересно как сходят с ума? Замерзая-замирая, без волнения? Когда начинаешь думать не так как раньше? Я шла по улице, мороз проникал под холодный пуховик и дотрагивался до моей кожи шершавым языком.  Дотрагивался в самых неожиданных местах.  С каждым его касанием зима проникала в меня все глубже, заполняла каждую клеточку тела, отупляя и лишая эмоций.  Я не хотела идти домой, не хотела идти к тетке, мне нравилось брести по снегу и впитывать холод.  Все вокруг было белым… Чисто-белым.  Интересно так ли сходят с ума.  Как я вчера, как я сегодня. 
     - К завтрашнему дню.  Это.  Нужно, - кричит Валентина Анатольевна, швыряя на мой стол флэшку с Лесиными договорами.  Я понимаю.  Леся заболела, Лесина работа на мне.  Сроки горят, и остальное - неважно, - Про время твое знать не желаю.  Работа есть.  Она не обсуждается. 
     - Но письменные переводы…ведь… это не наш отдел, - пытаюсь возразить я, – пусть у себя сами …
     - Сегодня наш! Я так сказала, - Валентина нависает над моим столом.  Ждет ответа.  В меня летят раскаленные плевки ее кипящей злобы.  Я знаю - начальство на нее давит.  И Лесин грипп никого не интересует.  Я не злюсь.  Рассматриваю ее высокий начес на голове.  Сколько нужно времени, чтобы соорудить такой «Вошкин домик»? И тут.  Вижу как что-то стремительно спускается с потолка как будто… На паутинке? Ну да, у него все как у паука. .  пушистые лапки, круглое тельце, которое опускается прямо на ужасный начес из Валентининых волос… и исчезает в нем.  Я вчера видела такого же.  Дома.  Он полз по Косте.  Я хочу вскрикнуть, но вовремя сдерживаюсь.  А моя начальница - словно ничего не чувствует.  Значит, паучка нет? Я осматриваю потолок, откуда только что он спустился.  Смотрю на прическу Валентины.  Постепенно я перестаю слышать, что она говорит.  Меня выключает. 
     
     Да, наверное, так и сходят с ума.  Ведь я настолько явственно их и вчера, и сегодня… и… завтра увижу? И чувство, что раньше знала о них, слышала о них.  Видела их, слышала о них.  Так видела? Или слышала? Подсказка моей памяти:
     «Энгрики».  Слова Ли, четырехлетней малышки. 
     - Энгрики, потому что angry.  Они маленькие.  Два моих кулачка, - она сдвигает сжатые ручки вместе, - как паучки.  И волосатые.  В углу комнат их дом.  Они спускаются на паутинках.  Если кто-то кричит и будет злой.  Залезают на человека, а потом к нему внутрь и едят.  А человек злится сильнее.  Это они уже приказывают.  А потом человек умирает.  Потому что в нем остается только злое. 
     В десять лет Ли по-другому говорит о них. 
     - Не знаю кто они и откуда.  Живут в углах комнат.