Ответных выстрелов не последовало, и я, вскочив на ноги, продолжил реализацию своего плана бегства. 
     «Где сталтехи? - пульсировала в голове параноидальная мысль.  – Почему вокруг меня не свистят пули? Почему не рвутся ко мне полчища порождений техноса?». 
     Где-то на окраинах «постреливал» подожженный плазменными гранатами шифер, хрипели изрубленные пулями сталтехи.  Но выстрелов больше не было слышно, а это неправильно! Ненормально! Обычно сталтехи всеми силами пытаются уничтожить человека, а что теперь? Гробовое молчание вместо шквального огня. 
     Быстрее, быстрее… Нужно вырваться из этого чертова поселка, а потом уже можно будет рефлексировать и анализировать нетипичные действия техноса.  Хотя, какие, к дьяволу, нетипичные действия?! Разве можно с абсолютной точностью сказать, как поведёт себя человек или животное? Нет и ещё раз нет! Поведенческих вариаций может быть бесконечное множество.  Так с чего я взял, что могу просчитать дальнейшие действия сталтехов? Наверное, мне просто было легче воспринимать мир Пятизонья именно в таком ключе.  Сталтехи – всего лишь взбесившаяся электроника, безмозглая и предсказуемая.  А тут выяснилось, что скорги обрабатывают труп за полтора часа, а не за пару минут.  Привычная схема рушилась.  Коварные железнолобые чудища затаились, не стали попусту палить в направлении биологического существа, именуемого человеком.  Ждут удобного момента?
     По спине побежал холодок.  Перспектива стать жертвой снайпера-сталтеха отнюдь не радовала.  Да и мой недавний визави наверняка где-то поблизости.  Быстрее, Скоба, быстрее!
     Возле угла полуразвалившегося одноэтажного коттеджа я остановился, чтобы перевести дух.  Броня, которую я таскал на себе сорок часов кряду, стала казаться неимоверно тяжелой, а винтовка и вовсе походила на спортивный снаряд тяжелоатлета.  К тому же, ушибленная рука начинала ныть всё сильнее, и мысль о возможном переломе перешла из разряда бредовых в разряд вполне возможных. 
     Оглядев поврежденную руку, к своему неудовольствию, увидел расколотый налокотник, металлопластиковые осколки которого пропороли ткань защитного костюма и впились в тело.  От локтя к кисти руки змеилась струйка крови. 
     Только этого не хватало! Оказаться в кишащем непредсказуемыми тварями поселке с распоротым защитным костюмом… нарочно такое не придумаешь.  Ещё двое суток назад, расскажи мне подобную историю, я бы посмеялся над попавшим впросак бедолагой.  А потом обязательно бы заявил, мол, кто-кто, а я в такой ситуации никогда не окажусь.  Теперь же мне было не до смеха, особенно если вспомнить про непонятных сталтехов и шустрого проводника…
     Отдышавшись, я оттолкнулся от стены и метнулся на противоположную сторону улицы, где, через два дома, начинался пустырь.  На краю спасительного пустыря был заметен изъеденный ржавчиной холодильник, не так давно использованный мной в качестве ловушки.  Ящик Пандоры, блин!
     Шаг, второй…
     Добежав до середины дороги, я оглянулся через плечо на мое недавнее укрытие – на первом этаже коттеджа бушевало яростное пламя, пожирая остатки гниющего хлама.  Если предположить, что и посреди этого обстрела Грузину удалось выжить, наиболее выгодной позицией для него может быть второй этаж дома, частично засыпанный упавшими потолочными балками. 
     Шаг, второй, третий…
     На бегу я перевел регулятор мощности винтовки в крайнее верхнее положение, тем самым снизив мощность заряда до минимума. 
     Ещё несколько шагов, и улица осталась позади. 
     Бешено колотилось сердце, со лба катились крупные бусинки пота.  Задыхаясь от усталости и нервного перенапряжения, я привалился к капитальному бетонному забору, расположенному аккурат напротив полыхающего здания.  Этот забор в два бетонных пролета находился в глубине двора, и от основной улицы его отделяли штабеля широких плит суммарной высотой около полуметра.  Таким образом, я мог, прижавшись спиной к грязному, пыльному забору, сесть на корточки и передохнуть, что я и сделал. 
     Оставалось надеяться, что мой марш-бросок остался незамеченным.  До спасительного холма - каких-нибудь сто метров.  А потом? Потом меня ждёт подъем на холм, и на пять или семь минут я стану легкой мишенью.  Стреляй - не хочу.  Даже не обладая навыками снайпера, уложить идиота-верхолаза будет очень просто. 
     Провел обтянутой в прорезиненный материал ладонью вдоль приклада винтовки и глубоко вздохнул. 
     - Устал? – притворно-дружелюбный голос прозвучал над самым ухом, к шее прижался ствол лучевого пистолета. 
     - Да, – отозвался я хрипло, – замотался совсем.  Дела, знаешь ли…
     - Ну да… - продолжил всё так же мягко Грузин, – ты у нас человек занятой.  У меня вон тоже дела.  Отведи, говорят, старик, небольшую группу в указанный квадрат и помоги им вычислить одного жутко занятого сосунка. 
     Ствол пистолета ещё плотнее прижался к шее.  От сильного тычка я покачнулся и едва не свалился набок. 
     - Резвый ты, Скоба, прямо как блоха, – произнес всё так же спокойно старый проводник.  - Надо было тебя блохой назвать, шустрила. 
     - Обязательно подумаю об этом на досуге.  Ты, главное, потом напомни мне об этом, Грузин. 
     Послышался тяжкий вздох.  Проводник чуть отвел от моей шеи ствол пистолета.  Словно почувствовав этот надлом, я проговорил:
     - Зачем, Ваха? Ты же меня всему научил.  Я же тебе в рот заглядывал, каждое слово хватал.  А ты…
     - Не в тебе дело, Скоба, – страдальчески выдал Грузин. 
     Голос его дрогнул. 
     - Тогда в чём? Сколько могли заплатить тебе, чтобы учитель пошел убивать ученика?
     - Не в деньгах дело, сынок, – по-отечески, уже безо всякой наигранности, выпалил проводник.  – Стар я уже стал… Мне на собственных рефлексах в Пятизонье не выжить.  Не та уже реакция, да и зрение подводит.  Чтобы вернуть прежнюю форму, нужны импланты.  Много имплантов.  В Ордене согласились помочь в обмен на помощь. 
     - А разница?! Всё равно ведь за награду, – я попытался повернуть голову, чтобы взглянуть на проводника, но пистолетное дуло больно ткнуло в плечо. 
     - Не дёргайся! – уже с совершенно иной интонацией произнес Грузин.  – Ты ушел два года назад.  Посчитал, что превзошел своего учителя и подался «на вольные хлеба».  Помнишь?
     - Помню! – едва не выкрикнул я. 
     - А помнишь, в каких условиях ты ушел? Вспомни Новосибирск! Вспомни мою просьбу!
     - Да, я ушел.  Надоела опека старого, слепнущего циника.  Ваха, я не такой, как ты! У меня совсем иные цели! Если ты думал, что учишь меня, дабы потом обрести в моем лице сына, то ты ошибался.