Он пытался закурить, но пальцы не слушались, и сигарета ходила ходуном.  – Витя, они будто под комбайн угодили!
     - Ни черта не понимаю! – взорвался я.  – Что за хрень тут происходит?!
     Дядя Миша посмотрел на меня как на дурачка, бросил окурок и спросил:
     - А ты что, его не видел?!
     - Нет, - просто сказал я. 
     - Оно вышибло у нас крышку погреба… - начал рассказывать дядя Миша, когда раздался полный ужаса крик:
     - Земля! Земля движется!
     Дядя Миша замолк.  Я увидел, как почва вновь вспучивается, образуя вал, словно к поверхности лезет гигантский крот.  Земная твердь под ногами заколебалась.  Кто-то завизжал, кто-то заматерился, кто-то из детей громко заплакал.  Земляная волна катилась неспешно, но неудержимо, как цунами.  Вот она дошла до столба линии электропередачи и упёрлась в него.  Деревянный столб закачался и рухнул, озарив нас фейерверком искр.  Свет в домах погас.  Улица погрузилась во тьму. 
     Наступила тишина, нарушаемая лишь шумом дождя.  Люди замерли.  Кажется, в те бесконечные секунды я даже перестал дышать.  И в этой тишине мы услышали новый звук.  То было сухое клацанье, как если бы десяток больших попугаев начали одновременно щёлкать клювами, к которому примешивалось омерзительное влажное хлюпанье.  А потом на нас накатила волна могильного смрада. 
     А затем вновь вспыхнул свет – это кто-то из соседей принёс мощный фонарь.  Луч его пробежал по лицам напуганных недоумевающих людей, скользнул по гряде вывороченной земли и остановился, осветив источник таинственных звуков.  И тотчас все мы в едином порыве вскрикнули от ужаса, увидев вздымающееся тело исполинского червя, раскачивающееся из стороны в сторону и непрерывно щёлкающее многочисленными серповидными жвалами.  Я сразу узнал этого монстра, ведь это был тот самый, укусивший Максимыча, необычный «опарыш», только разросшийся до невероятных размеров.  Теперь он был толщиной с двухсотлитровую бочку и возвышался над нами на высоте двух человеческих ростов. 
      - По-о-берегись, народ! – услышал я за спиной и обернулся.  Позади нас стоял дядя Миша. 
     Люди расступились.  Дядя Миша вскинул ружьё, сделал несколько шагов вперёд и нажал на оба спусковых крючка.  От звука выстрелов я невольно вздрогнул.  Луч фонаря качнулся, а когда вновь нацелился на червя, мы увидели, что тело чудовища покрыто множеством мелких ранок (очевидно, в патронах была дробь), сочащихся чёрной жидкостью.  Червь клацал жвалами, корчился и с тошнотворной быстротой убирался в землю.  Несколько секунд – и на его месте осталась лишь дыра, распространяющая смрад тлена. 
     Все мы замерли в ожидании.  Дядя Миша спешно перезаряжал ружьё.  Кто-то из мужиков принёс длинную крепкую жердь, конец которой ощетинился двумя здоровенными гнутыми гвоздями.  Так мы и стояли, готовые достойно встретить новое появление монстра. 
     Но тот, к счастью, не появился.  Ни в эту ночь, ни в последующие.  Село лихорадило почти неделю, но потом страсти постепенно улеглись.  Погибших детей Пятелиных схоронили, Николай с супругой и дочерьми уехали жить в райцентр, земляной вал, поднятый червём, сровняли бульдозером, покосившиеся дома восстановили.  Да, из города к нам приезжали журналисты, долго и подробно расспрашивали очевидцев, в том числе и меня.  А потом мы имели возможность читать статью, в которой мелькали словосочетания «карстовый провал» и «массовая галлюцинация» и «коллективный психоз».  В начале ноября землю сковал мороз и все сразу вздохнули с облегчением, потому как бурить мёрзлую почву не способен никакой, даже самый огромный червь. 
     Наверное, на этом можно было бы поставить точку.  История постепенно превратилась бы в быличку, какие рассказывают ночами у костра, и никто бы уже не воспринимал её всерьёз.  Вот только я думаю иначе: всё это было лишь прелюдией, увертюрой, если хотите.  Почему? Что ж, попробую объяснить. 
     Во-первых, Максимыч.  Конечно, вряд ли кто в селе связал его исчезновением и явление Червя, но уж для меня-то это было как дважды два.  Теперь я знаю, кого имел в виду мой бывший приятель и коллега, говоря, что «он не ест свежатинку» и «всё время растёт»! Вопрос в другом: зачем он это делал? Правда и на этот счёт у меня есть своя гипотеза.  Как-то Наталья Сергеевна рассказала, что есть такой наглый жучок – ломехуза.  Наглый настолько, что поселяется прямо в муравейнике, и мураши не просто не трогают его, а ещё и кормят своим же собственным потомством! А всё потому, что эта ломехуза выделяет вещества, одурманивающие муравьиные мозги.  Я думаю, что эта тварь – тоже нечто вроде ломехузы.  Она укусила Максимыча, впрыснула ему какую-то жидкость в кровь и таким образом навсегда подчинила своей злой воле.  По-моему, логично, хотя и невероятно.  Так что, скорее всего, Максимыч вовсе не сгинул, а скрывается где-то и продолжает творить своё черное дело. 
     Второе, на что я обратил внимание – траектория движения Червя.  Он полз практически по прямой! Словно у него была некая цель, к которой он упорно стремился.  Так вот, если взять крупномасштабную карту нашего района, начертить отрезок пути чудовища, проделанный по территории села, а потом продолжить прямую, то она упрётся не куда-нибудь, а прямёхонько в северную оконечность городского кладбища.  А райцентр у нас немаленький, и кладбище там – целый некрополис! Я явственно представляю, как в одном из весенних выпусков городской газеты прочитаю сообщение о «грунтовых водах», якобы подмывших десятки (если не сотни!) относительно свежих могил! Кстати, если в городе уже начали без вести исчезать одинокие старики, инвалиды и бездомные, меня это тоже ничуть не удивит. 
     
     2009. 
     
     Послесловие.  Самое интересное, что этот сюжет я увидел во сне.  От первого до последнего эпизода.  Примерно три дня я обдумывал идею рассказа (всё-таки, сон - это сон, а рассказ - это рассказ), а потом ещё около двух недель облекал увиденное в слова и предложения.  Так что, если кому идея данного опуса покажется не очень оригинальной - не обессудьте! Уж что приснилось - то и описал!
     
     .