Впрочем, пионерских страшилок Протасов никогда не боялся, а гробов за свою жизнь перевидал столько, что никакие технические навороты – хоть колеса, а хоть бы и гусеницы – не взволновали бы его нервную систему. 
     Но сейчас ему отчего-то стало неуютно.  Мирно шебуршилась жена на кухне.  Тихие звезды за невесомыми занавесками сияли спокойствием.  Но на душе было ой как нехорошо.  Наконец, Иван Петрович вновь потянулся к телефону. 
     Чёртов аппарат вновь затрезвонил, будто только и ждал, когда Протасов к нему потянется.  Похоронщик отдернул руку и опасливо посмотрел на телефон.  Снял очки, протёр их, снова напялил и внимательно пригляделся к циферкам на экранчике. 
     Опять светился номер зама. 
     - Ну, подлецы, ну креста на вас нет… Узнаю, кто – живым закопаю! И не дай Бог сам Павлуша балуется… этак, братцы, и до инфаркта недалеко! – очень громко сказал Иван Петрович, чтобы успокоиться. 
     Но, снимая трубку, он какой-то периферийной частью сознания уже осознал, что уж кто-кто, а зам Павлуша не имеет к звонку никакого отношения. 
     - Чёрный гробовщик сворачивает на Тополиную улицу, - сообщил безразличный голос на том конце трубки.  В эфире роились помехи, будто звонили из другого города или вообще чёрт знает откуда, но очень издалека.  Хотя номер-то мигал свой, местный.  Драгоценного зама номер, и никого другого. 
     Протасов дёрнулся, отбросил трубку и даже вытер руки о плед. 
     - Вот людям вечером не спится, - пробормотал он.  – Шутники проклятые!
     Тополиная улица, на которой стоял дом Протасова, конечно, не улица Вязов.  Но ведь и Иван Петрович человек немолодой.  И работа у него нервная. 
     Протасов встал, аккуратно положил болтающуюся трубку, прошёл на кухню, взял из холодильника стакан с «Боржоми».  Жена, не обращая на него внимания, жарила котлеты и заматывала кусочки будущего шашлыка в ломтики ветчины.  Протасов любил покушать.  «Один раз в жизни живём», - говаривал он.  Сегодня отчего-то от этой мысли стало нехорошо.  Иван Петрович размеренными глотками выпил воды, подумал и взял из шкафчика валокордина.  Пожаловался:
     - Какие-то подлецы звонят и звонят, представляешь, Маня? Как ужин сготовишь, позови… А я пока вздремну.  Все нервы на работе вытрепал с этими нехристями…
     Жена, не оборачиваясь от фарша и бекона, кивнула. 
     В комнату он шёл по длинному коридору своей квартиры в двести квадратов, купленной в прошлом году, на редкость удачном: с главврачом областной больницы удалось столковаться, и число жмуров резко повысилось.  Хороший человек главврач оказался, душевный.  Не перевелись ещё сердечные люди.  Не то что в городской – в «выжигами» столковались.  Ну ничего у людей святого. . .  На честно заработанных деньги и купил Иван Петрович эту квартиру с не очень удачной планировкой и длинным-длинным коридором.  Длинным-длинным, особенно если идти по нему медленно-медленно… Ещё не доходя до кабинета, Протасов услышал требовательные звонки. 
     Он стоял на пороге комнаты, а трезвон всё не кончался, пока жена не крикнула недовольно:
     - Да возьми ты наконец трубку!
     - Сама возьми, - неожиданно для себя сказал Иван Петрович.  – У тебя на кухне вторая установлена. 
     - У меня руки в муке. 
     Протасов вздохнул, осторожно приблизился к телефону и снял трубку.  Прислушался, держа её на вытянутой руке.  В трубке раздавались шипение и треск.  А номер был павлушин, который жил в соседнем микрорайоне.  Вот напасть…
     Похоронщик поднёс трубку к уху, и та, будто почуяв приближение тёплой кожи, взорвалась воплем:
     - Чёрный гробовщик ищет твой дом!
     - Ах ты тварь, – выругался Протасов и сбросил аппарат на пол. 
     Он нервно прошёлся по кабинету и даже выглянул в окно, таясь за занавеской.  Показалось или действительно мелькнула тень среди тополей?
     Протасов почувствовал, что в горле опять пересохло. 
     «Это кто-то дурачится, - подумал он, пытаясь взять себя в руки.  – Это всего лишь глупые шутники, чтоб им ни дна ни покрышки». 
     Когда телефон зазвонил в четвёртый раз, Протасов уже знал, что ему скажут на том конце провода.  И, тем не менее, он механически поднял трубку, чтобы услышать:
     - Чёрный гробовщик ищет твой подъезд. 
     Чудненько! Чудесно.  Кто-то устроил за ним охоту, и даже не надо догадываться кто.  «Выжиги» треклятые, креста на них нет.  И не киллера послали, нет! Решили запугать.  В психушку отправить.  С инфарктом – в областную, угу.  Иван Петрович поморщился, вспоминая ходившие среди похоронщиков пьяные басни.  Чёрный Гробовщик, надо же. 
     - Хрен вам, - сказал Протасов и выдернул шнур из гнезда. 
     Слегка успокоенный, он взял мобильник и набрал номер Павлуши.  Пожалуй, это надо было сделать сразу же, но Иван Петрович был человеком немолодым и с большим удовольствием пользовался традиционной техникой, а не новомодными штукенциями.  Но сейчас он взял сотовый, нашёл строку с номером зама, и, едва дождавшись соединения, выпалил:
     - Павел! Ты знаешь, какие-то отморозки…
     - Чёрный Гробовщик поднимается по лестнице. 
     Протасов отбросил мобилу и несколько секунд смотрел на неё круглыми глазами, как на ожившую гадину.  Потом дрожащей рукой перекрестился. 
     Обострившийся слух донес до мозга звук поднимающегося лифта, и Протасов захотел в сортир.  В конце концов, может же ему прийти в голову подняться сюда на лифте?
     «Господи, о какой я чуши думаю, - пронеслось в мыслях.  – Братцы, да что же я… Жена дома, охрана в подъезде! Дом элитный! Да это наверняка сосед на лифте проехал! Так, надо вызвать милицию.  Но звонит ментам пущай Маня, так надёжней».