Он вышел спустя минуты полторы и отправился мыть руки. 
     - Что? – спросил он, уже вытирая ладони бумажным полотенцем.  Затем, видимо, для профилактики, вытер их о свои пижамные штаны. 
     - Ты сказал, что можешь рассказать о чем угодно. 
     - Не рассказать.  Описать.  То, что тебе опять вспоминается та безобразная игра слов, еще не повод подменять понятия, черт побери.  – Вёлке сурово смотрел на собеседника. 
     - Да, конечно.  Прости. 
     - Не вопрос, Рекс.  Так что ты хотел?
     - В общем-то, наверное, ничего особенного.  Я… просто… не мог бы ты описать меня?
     - Вот так номер. 
     Гарри взирал на него почти с интересом, от чего его сосед по палате в который раз ощутил себя не в своей тарелке.  Вёлке смотрел так, будто Рекс попросил его расписать дверь туалета благоухающим мылом.  Или дерьмом. 
     - Что? Я что-то не то попросил?
     - Да нет, отчего же.  – Голос Гарри был слегка отсутствующим.  – Изволь. 
     Мужчина подошел к нему и слегка наклонился, говоря негромко, в самое ухо того, кого называл Рексом. 
     «Он был блондином.  Сероглазым блондином.  Глаза, почти всегда чуть задымленные легкой поволокой, заставляли вспомнить о завесе тумана над утренним морем, в котором всю ночь бушевал шторм.  Хотелось стать кораблем, чтобы, окунувшись в пелену этого марева, навсегда в нем исчезнуть, встретившись, вполне возможно, с острием рифа. 
     Светлые волосы, блекло-золотистые, густые и мягкие, обрамляли скуластое, изнуренное болезнью лицо…»
     Вёлке внезапно примолк, а затем очень вкрадчиво проговорил:
     - На что ты готов ради того, чтобы я продолжал?
      Руки легли на плечи.  Гарри был выше, он придержал его, затем привлек ближе, все так же блестя глазами и улыбкой. 
     - Гарри Вёлке…
     Голос негромкий, дыхание чуть сбивчивое. 
     - Я понял, Рекс… это тоже хорошо, это будет обязательно…
     Тон не оставлял сомнений в верности обещания. 
     - Но не сейчас?. . 
     - А ты так хочешь? У меня СПИд, если ты забыл. 
     - Я… не знаю.  Но я готов на это ради…
     - Моих слов, описания, так? – прервал его Вёлке.  – А на что ты пойдешь ради меня самого?
     - На все.  Наверное. 
     - Кража, убийство, секс, самоубийство? – Гарри спрашивал нарочито буднично. 
     - Ты мелко мыслишь.  Душа русского человека гораздо шире. 
     - Хм.  Это понимать как…
     - … Как то, что все вышеперечисленное – в данном случае ерунда и я, разумеется, готов на это ради тебя. 
     - Как мило.  Самоотверженный ты, черт побери.  Знаешь, почему… точнее, как я стал ВИЧ-инфицирован?
     - Хочешь рассказать?
     - А ты что же, будешь ревновать?
     - Не знаю.  Вряд ли.  Просто это будет тошно слушать. 
     - Я все-таки расскажу. 
     - Валяй. 
     Было видно, что улыбка Гарри исчезла.  Он прикрыл глаза. 
     - Меня заразила моя мать.  Черт побери, в тот день, вероятно, я повредился умом. 
     - Хм… в день зачатия?
     - Нет, идиот.  Я родился здоровым.  Несмотря на ее болезнь.  Мне дико повезло.  И эта сука, эта ведьма, решила исправить сие досадное, с ее точки зрения, недоразумение.  Матушка буквально изнасиловала меня, когда мне было восемь.  Папаня к тому моменту уже покоился в земле. 
     - Какая твоя мать… сучка. 
     - Не говори дурно про мою мать, черт побери! – и, прежде чем он успел ответить, Вёлке засмеялся.  Новый приступ смеха.  Новый приступ кашля. 
     - Я уехал, когда мне было 17.  Сейчас я 28-летний лось, а тогда представлял из себя заморенного, тощего чувачка. 
     - Она с тобой все это время спала?
     - Нет.  На хрена? Один раз, ни ей кайфа, ни мне, анализ крови… и все, дело в шляпе.  Я узнал-то об этом пару лет назад.  Уже успел забыть ту ночь, а тут вот сдавал кровь… и меня «обрадовали». 
     - Может, не она тебя заразила?
     - А кто? Святой Дух?
     - Не компостируй мне мозги.  Ты что, не спал ни с кем после?
     - Спал, конечно.