История 3D-художника
      Утро было сырым и холодным, как, впрочем, и вся сотня таких же промозглых и бесконечно долгих осенних дней.  Заволоченное рваными тучами небо хмурилась и, наверное, с минуты на минуту должен был пойти дождь. 
      Казалось, это девятиэтажное здание стояло уже не первое десятилетие.  Жители дома расходились по своим делам, и потому к 9 часам дом оказывался практически, пуст.  Только в сороковой квартире 3D-художник Федор Матросов с ночи сидел за компьютером, зависая в чате. 
      На дисплее ярко высвечивался текст:
      - тебя когда отсюда наконец-то вынесет?
      - когда наступит электронный поток. . . 
      Но все-таки жизнь, пусть и не такая бурная, продолжалась: то шмыгнет из угла в угол облезлая мышь, то по потолку быстро-быстро пошаркают глухие шаги.  Иногда из квартиры выше этажом слышался вкрадчивый голос, о чем-то приглушенно толкующий.  Федор не знал, кто его новые соседи сверху, да и не стремился узнать. 
      Но ему казалось, что он остался здесь один, в этом мрачном опустевшем доме, - совершенно один в холодном, пронизанном осенними ветрами мире, наедине, в конце концов, со своими мыслями и самим собой. 
      Возможно, это была депрессия.  Федор не отрицал, но и не хотел признавать, что его разум был изрядно затуманен тенью одиночества, быть может, даже своего рода отшельничества.  Он с удивлением чувствовал странную пустоту внутри себя и приходил к мысли, что был просто подавлен депрессией. 
      Неожиданно кто-то позвонил в дверь.  Федор вышел из чата и лениво поднялся.  Это был его друг Василий Лиманов, администратор компьютерных сетей.  Тот сразу разместился на диване Федора с дежурным вопросом:
      - Ну, рассказывай, как дела?
      - Зубрил принципы Неймана. 
      - Двоичные системы счисления, программные управления, однородность памяти, адресуемость памяти, условный переход. 
      - Да. . . 
      - Врешь, небось, просидел всю ночь в чате!
      - Да ты что! . . . А ты у нас из числа проницательных. 
      - А как же! Слышь, а ты слышал насчет памяти на линиях задержки?
      - Это что-то менее дорогостоящее и гораздо более надежное, чем триггеры из вакуумных ламп, и более быстрое, чем реле с самоудержанием, иначе именуемые реле-защелки?
      - Да!
      - Нет, не слышал.  Ладно, я сейчас иду делать пробежку, если хочешь, можешь в сетевые игры поиграть. 
      Федору просто не хотелось сейчас ни с кем разговаривать.  Тем более - просиживать перед дисплеем, который "отображает буквенную, цифровую или графическую информацию". 
      Другое дело - резистивные проекционно-емкостные сенсорно-сканирующие поверхностно-емкостные дисплеи на поверхностно-акустических волнах. 
      Федор переоделся в спортивный костюм, натянул почти новые кроссовки и выбежал из дома.  Он бежал, бежал, бежал. . .  Понимая, что бежит от собственного одиночества, от никчемной, неудавшейся жизни.  Пот струился в глаза, ноги наливались свинцовой тяжестью, непривыкшие к таким нагрузкам легкие разрывались от нехватки воздуха.  Тело хотело остановиться, упасть, но голова приказывала: "Бежать!".  И он продолжал бежать, бежать через силу, несмотря ни на что, бежать от самого себя. . . 
      Потеряв чувство реальности, Федор не знал, сколько километров пробежал.  Может двадцать, может сорок.  Он бежал, чтобы загнать себя. 
      Вдруг он почувствовал резкую острую боль в груди, в глазах потемнело.  По инерции Федор сделал еще несколько шагов и упал на дорогу.  Его сердце разорвалось в клочья.  Теряя сознание, словно сквозь толщу воды он услышал взволнованный женский голос:
      - Мужчина, что с вами?. . 
     
     
      В следующее мгновение голос изменился, стал четким:
      - Здравствуйте, я ваш проводник в Вечную Жизнь Разума.  Вы только что закончили свой телесный путь, скончавшись от аневрии аорты.  Голос у этого невидимого проводника был мягкий, женский, приятный как у его матери. 
      - Так, значит, это и есть тот свет? - спросил он в пустоту и, не дождавшись ответа, добавил, - А вы, наверное, мой ангел-хранитель или паромщик Харон, перевозивший души умерших через реку Стикс? Интересно, мне действительно придется пить из нее воду, чтобы забыть свою прошлую жизнь?
      - Нет, - заговорил голос уже загробным басом, от которого у Федора побежали мурашки по всему телу.  - Все гораздо прозаичнее.  Вы по ментальным показателям достаточно развиты, чтобы осознать истину прямо сейчас.  Мы - Абсолютный Вселенский Разум.  Мы - форма интеллекта, достигшая наивысшей точки развития.  По Кодексу, принятому, три цикла назад, мы сохраняем разум мыслящим существам, предлагая им практически вечное существование с возможностями умственного и духовного развития. 
      Голос умолк.  Переведя дух от жути, нагнанной загробным голосом лодочника Хорона, Федор из непонятного озорства представил себе голос своего любимого мультипликационного персонажа Вини Пуха. 
      - И каким образом вы это делаете? - поинтересовался он. 
      - В момент, предшествующий началу угасания функций мозга, - Федор чуть было не покатился со смеху, услышав скрипучий голосок сказочного медведя, - производится полное автоматическое сканирование сознания: дублируется вся содержащаяся в мозгу информация, взаимосвязи, индивидуальности и потенциальные возможности умирающего интеллекта. 
      - Значит, вы меня записали как программу на "флэшку"? - подытожил Федор и представил телеведущую программы "Самый умный" Тину Канделаки. 
      - У вас хорошее образное восприятие.  Да, все примерно так, только флэшка, как вы выразились, - это энергоструктурированная полиматрица с быстродействием мыслительных процессов, адекватным вашим потенциальным ментальным способностям на момент пика вашего развития, - за секунду немыслимой скороговоркой, обгоняющей скорость восприятия мозга, выдал невидимый собеседник голосом Канделаки и опять замолчал. 
      - И что со мной будет?
      - Это зависит только от вас!
      - Как это?
      - Вы одни в той жизни, вы умирали от одиночества, а ваши друзья вам надоели.  Из-за этого вы здесь.  Но у вас есть возможность вернуться. 
      - Я не Фауст, я Федор.