Вход – Золотые Ворота, на них объявления типа:
      «Меняю Рай в шалаше, на шалаш в Раю». 
      Или:
      «Внимание! Каждый, кто дышит – рискует.  Жизнь опасна.  Кончается смертью.  Всегда!»
      «Добро пожаловать! Вход – 48% души!»
      «Не допускайте упадания болтиков в щелочки усилителей!»
      «Чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше она нас». 
      «Внимание» Если Вы наркоман, пожалуйста… Пользуйтесь одноразовыми шприцами, или стерилизуйте! Иначе вирус может погибнуть от Вашей бешеной крови!»
      За воротами сразу огромный плакат с изображением профиля самого Гугенота и надписью жирными чёрными буквами:
     «Телефон, дорога, сигареты, ёлки – палки. 
     Вежливый автобус довезёт до остановки. 
     Фонари на ёлках, брюки, стрелки, телевизор. 
     Рыжие коты бегут за мной по крышам». 
     Ниже мелко:
      «В голове только «Ваня и Маша». 
      Мэром города был Опекун. 
      Главным градообразующим предприятием являлась всемирно известная фабрика по переработке ментальных посылов в астральные постмодернизмы.  Фабрика называлась «Восток», управлял ей ротвейлер Клыкан. 
      Больше всего в своей жизни Гугенот не любил светофоры, сварливых женщин, пожарных, продажных «служивых» и валериану.  По природе своей он был – «мартовский кот», ррр… Котяра до мозга костей.  В полном смысле сей фаллологической фразы.  Все кошки города Z, за исключением кошки Багиры, сходили с ума от него.  Окаянная рыжая бестия!
      Кошки сходят с ума очень часто.  Когда есть куда. 
      Город Z 376 игнорировал всё, что имеет способность видеть реальность такой, какова она есть.  В этом смысле вся свита Опекуна, безусловно, была мощным галлюциногеном.  На подпольных плантациях мудрого, неприметного, теневого магистра Клыкана, грибы жили вольготно, достойно, ни в чём никогда не нуждаясь.  Всеобщий глобальный галлюциноз – это норма в местах с ограниченной, дееспособной потенцией власти. 
      - Иванушка! Солнышко! Что это было? – Спросила Машенька мужа. 
      - Бред нашего автора, милая.  Снова бессонница.  С кем не бывает, - ответил спокойной мужчина.  – Аська, может контакты.  Наверное, Алистазара.  Всё твой прототип. 
      - А… Разве мой прототип не живёт у него в телефоне?
      - Слухи разные ходят, родная.  Одно только наверняка… Жалко.  Жалко беднягу. 
      - Хороший мой, милый, единственный! Завтра наступит лето.  Сегодня уже 31-е мая. 
      - Ты тоже когда-то жила у меня в телефончике.  Помнишь, малышка?
      - Ещё одна наша весна… Словно миг.  Каждая – словно миг.  Да, конечно, я помню, Иванушка, разве такое забудешь? В телефончике этом тогда была вся моя жизнь.  Утром я просыпалась и просто ждала.  Когда снова услышу твой голос.  Читала весь день смсочки.  Знала их все наизусть.  Ты был так далеко! Тысячи километров.  И так каждый день.  По ночам телефончик спал рядом со мной.  На подушечке.  В этой ладошке.  Она ощущала тебя.  Ты был рядом, родной мой, я знала, ты – Лучик.  Ты в паузах.  Между биением сердца.  Вот здесь.  Самый-самый хороший.  Мой тёплый кусочек.  И так много лет.  От звонка до звонка. 
      - А сейчас…
      - Как тогда я мечтала о том, что сейчас! Больно глазки.  До слёз.  Сколько раз я теряла надежду.  Думала: «Всё.  Никогда! Никогда! Никогда!» А он снова звенел.  Уносил меня в космос.  Из той невозможной, нелепой реальности.  Лишь голоса.  Электронные буквы и цифры.  Он… Мой телефончик.  Он был мне дороже всего.  Мой Иванушка.  Я жила в нём.