– Володина, доложи, кто не присутствует на уроке. 


     - Кургинян, Авдеева, Бабушкиной, - Катя Володина встала из-за парты и начала перечислять.  Сегодня на ней была белая полупрозрачная блузка, сквозь ткань которой проступала застежка лифчика.  Залезть бы ей под блузку руками, расстегнуть лифчик и сиськи-то пощупать.  Вот это было бы зашибись!


     - … Жуланова, Кичигиной и Базуева, - закончила Катя. 


     - А этот-то опять где? – изобразила удивление Суслова.  Можно подумать, что для Базуева прогулять ее урок – это что-то невозможное. 


     - Базуй забил, - шепнул я.  – Шляется где-нибудь. 


     Но Касьян со мной был не согласен. 


     - Базуй вчера домой не пришел, - шепнул он в ответ.  – Набухался вчера опять, наверное, спит с бодунища. 


     - Не, мы вчера не бухали, - возразил я.  – Так, баллон пива на троих распили. 


     Касьян пожал плечами.  Я, впрочем, тут же засомневался в своей правоте: я-то вчера первым домой свалил.  Кто их знает, этих Базуя с Климом – вполне могли и без меня нажраться.  Если так – козлы они после этого. 


     *


     Вечером пошли гулять: Клим со своей Олеськой, Касьян, Наташка Тарасова, Олеськина подружка, и я.  Клим до того стряс с каких-то лохов полтинник – купили два пива. 


     - Пошли к старой церкви, - предложил Клим. 


     - Пошли, - пожал плечами я.  Мне все равно, где пиво пить да чушь всякую базарить, просто Клим надеется, что Олеська ему даст.  Зря, по-моему, надеется.  Она не из тех баб, что в первый же вечер дыру подставляют.  Потом, конечно, даст – недели через две.  Она вообще-то девка видная: и сиськи, и ноги, и жопа – все при ней.  И на рожу симпотная.  Я бы сам ее отжарил, да только я для нее – малолетка, хотя младше-то всего на год. 


     Ну да пес с ней, с Олеськой.  Тарасова тоже ничего, хотя и толстовата.  Пацаны говорили, что она уже давно не целка, так может и я разок суну…


     - Нацвай будешь? – оторвал меня от мыслей Касьян. 


     Не хватало еще, чтоб я куриное говно в рот пихал! Я послал Касьяна в жопу.  Тот пожал плечами, высыпал нац себе за губу и поперся дальше, сплевывая через каждые три шага.  Одно слово – дебил. 


     Мы прошли по узкой тропке между давно заброшенными полусгнившими сараями и вышли к оврагу, на противоположной стороне которого стояли развалины церкви.  На дне оврага было еще полным-полно снега, а уж грязи – до и выше.  Мы остановились, не зная, что делать дальше.  Марать штаны и кроссовки никто не хотел. 


     - Базуй, сука, опять куда-то смылся! – ни к селу ни к городу сказал Клим. 


     - Не, не смылся он, - поправил Касьян, коверкая слова.  – Его так дома и нету.  Мать хочет в ментовку заявление писать. 


     - Вот урод! – в сердцах сказал Клим.  С одной стороны, он все еще хотел поставить раком Олеську где-нибудь на куче кирпичей, а с другой – очень не хотел идти туда, утопая в грязи. 


      Так мы и стояли, как придурки.  Клим открыл пиво, сделал глоток и передал бутылку Олеське, она – мне.  Я сделал пару глотков и сплюнул: то ли пиво херовое, то ли настроение у меня сегодня не питейное.  Я протянул баллон Касьяну, и тот присосался к горлышку как клещ. 


     - Э! – подала вдруг голос Тарасова.  – Мне-то оставь!


     Касьян оторвался от бутылки со словами:


     - Совсем что ли?! Тут еще литр!


     - Ты щас договоришь у меня! – ответила Наташка. 


     Касьян хотел выдать в ответ что-то обидное, набрал в грудь воздуха, но осекся и выбросил руку в сторону церкви:


     - Ой, бля! Там ходит кто-то!


     - Та-ак, Касьяну больше не наливать, - сказал Клим. 


     - Бля буду! – обиделся Касьян.  – Сам видел! Ходит кто-то.  Слово пацана!


     - Бомж какой-то, наверное, - пожал плечами Клим. 


     -А вдруг это маньяк-насильник? – предположила Наташка. 


     - Ага, зоофил, - сказал я. 


     - Почему зоофил? – не поняла Тарасова. 


     - Потому что только зоофил захочет драть такую корову как ты! – сказал я. 


     - Ты щас дотрындишь у меня! – разозлилась Наташка.  Клим, Олеська и Касьян загнулись от хохота. 


     - Уроды! Суки! – выкрикнула Тарасова, собираясь, видимо, развернуться и уйти, но вдруг замерла на месте, вытянулась, как оглобля, растопорщила руки и завизжала:


     - Снимите! Снимите ЭТО с меня!!!


     Я пригляделся и увидел, что по ее куртке неспешно ползет здоровая черная муха, точно такая же, какую днем раньше убил на себе Базуй. 


     - Тихо! Стой, на! – приказал Клим и щелчком сбил насекомое с Наташки.  Муха умчалась прочь, гудя, как самолет. 


     - Бр-р! – передернуло Тарасову.  – Кто это был?


     - Какая-то летающая мразь, - сказал Клим.  – Откуда они взялись?


     - Да мало ли откуда, - сказал я.  – Из говна вывелись, как и все мухи.  Откуда же еще?!


     - Пойдем отсюда! – предложила Олеська, беря Клима под руку.  – Что-то мне тут не нравится!


     Тотчас порыв ветра ударил по нам с той стороны оврага.