Увы, два – и её тоже, и её.  Лючия поборола в себе желание надеть перчатки.  Стук, стук, стук.  «Будто гвозди заколачивают в крышку гроба», – подумалось Лючии.  Ладони кардинала, насколько это можно было видеть, были сухи, он улыбался. 
     - Шах. 
     - Ох. 
     Он взял ферзя, намереваясь нанести решающий удар.  Тёмный янтарь в бледных холеных пальцах налился кровью.  Надо смирить надежду, нельзя выдать себя радостным блеском глаз, надо изображать отчаянное волненье, страх перед неизбежным проигрышем.  Бертолло должен увидеть лишь ужас перед приближающимся ложем с чудовищем… Лючия же едва не потеряла сознание от нервной дрожи.  Ну бери же, бери её! Бери!
     - А вы коварны, - заметил кардинал, с улыбкой покачивая чёрным ферзем.  – Знаете, моя матушка всегда говорила, в этой Италии или ночью зарежут, или днём отравят.  Вам следовало бы подготовить более изысканный яд. . .  и более действенный.  Хотя, я вас понимаю – ведь тогда оказались бы бессильны и ваши противоядия. 
     Он читал её, как раскрытую книгу.  Что ж – она того заслуживала; по крайней мере, её раскрытые груди были прекраснее всех страниц, которые когда-либо покрывала письменами рука поэта. 
     - Я думал, мы будем играть в шахматы, – задумчиво продолжал Бертолло.  – Но я в очередной раз натолкнулся на неизбывное женское коварство, таящееся в вас, как в сосудах зла, с момента первого греха в саду Эдема… Я намеревался играть с вами в шахматы честно.  А вы решили превратить игру, где невозможно сжульничать, в битву противоядий.  Ну что ж.  Мой териак изготовлен придворным лекарем нашего Папы.  А уж в Риме знают толк в ядах. 
     - Я сдаюсь, – прошептала Лючия и закрыла руками лицо. 
     - Вы проиграли, – без улыбки констатировал Бертолло, словно сожалея, что партия закончилась слишком быстро.  – Дозы яда, которыми смазаны фигуры, для меня незначительны… И не помешают мне сыграть с вами в другую игру, – язык на мгновение высунулся, скользнул по губам – странно, Лючия ожидала, что он будет раздвоен.  – Потом, уж извините, я попрошу вас присутствовать на казни ваших родственников.  Отца и мужа, естественно, мы тоже пригласим.  В качестве казнимых. 
     Лючия зарыдала. 
     Бертолло смотрел на неё с лёгкой жалостью.  Сколько таких пытались испытать на нём свои коварные штучки. . .  Он ломал их всех.  Раскрывал их хитрости, маленькие женские хитрости, такие же наивные, как и женские глупости…
     - Закончим партию? – предложил он. 
     Ресницы Лючии прикрыли красные от слёз глаза.  Шанс.  Еще один шанс.  Только не улыбнуться торжествующе…
     Но кардинал уже натягивал перчатки. 
     - Возьму вашу главную фигуру, - улыбнулся Бертолло. 
     Ферзь встал на место белого короля.  Смазанный сумасшедшей дозой яда король пойманной мухой затрепыхался в перчатке. 
     Лючия выдохнула. 
     Слишком умён. 
     - Могу предположить, что ваша матушка, отправившая на тот свет немало достойных мессиров, предусмотрела и запасной путь, – усмехнулся кардинал.  – Это ведь ваша матушка научила вас всем этим женским премудростям – пропитанным ядом перчаткам, книгам, которые смертельно опасно листать… Вы ведь не могли знать, какими фигурами я буду играть – белыми или чёрными, поэтому не могли смазать фигуры слишком сильным ядом, против которого териак был бы бессилен…
     - Вы дьявол. 
     - Я просто умею рассуждать.  Полагаю, основной удар жертва должна получить от… Короля? Правильно?
     Лючия сглотнула, не отводя взгляда от проклятой фигуры. 
     - Вы ведь хотели проиграть? – Лазаро усмехнулся, и сеньора Карро впервые увидела зубы кардинала.  Они были белыми и мелкими.  Потом губы вновь стянулись в тонкую ниточку. 
     Увиливать не было смысла. 
     - Да, - кивнула Лючия.  – Я хотела, чтобы вы взяли в руки короля.  Своего или моего.  Но вы не делали рокировку.  Вы меня убьёте?
     - Нет, сначала я вас истерзаю, – обнажил мелкие, ровные зубы Бертолло и прикоснулся к своему, чёрному, королю.  – А потом посмотрим.  Полагаю, вы получите чарующую гамму наслаждений, лаская меня во время казни вашего мужа, отца и братьев.  Вы будете стоять обнажённой и на коленях.  Ваша семья будет смотреть на вас… и палачи, разумеется, тоже.  Пол будет холодным.  Но ваши ласки – жаркими, ведь я оставляю вам надежду, что за сладкие поцелуи я пощажу последнего…
     Бертолло резко встал, швырнув короля через плечо.  Черный властелин ударился о стену, раскололся, и два крупных куска адской смолы сгустками крови покатились по плитам мраморного пола. 
     - Стоило ли со мной играть? – приподнял бровь Бертолло. 
     - Стоило, - ответила Люция, дерзко тряхнув головой, и огоньки свечей согласно и радостно кивнули её движению.