- Ты готов? – спросил он. 
     - Да, давай пойдём побыстрее – я бы не хотел, чтобы кто-то узнал о моём… развлечении. 
     - Как скажешь.  Я только за.  Умеешь сидеть на мусципулоходах?
     - Да, конечно же.  Но ты всё равно присматривай за мной.  Вдруг я опять забудусь и упаду. 
     Джон, немного нахмурившись с ухмылкой, посмотрел на меня из-под своих больших бровей.  Но уже через секунду он улыбнулся, развернулся и направился к выходу.  Около двери стояло огромных размеров дикое ходячее растение – мусципулоход.  Все семь её конечностей были острыми как бритвы, а её голову украшали тысячи маленьких зубов, которые были готовы пережевать любого, кто прикоснётся к ним.  Не смотря на столь ужасающий вид, подобные дионеи были безобидны по отношению к людям внутри города, но как только они выходили за стену, то начинали бросаться на всех, кого не видели прежде, принимая их за врага.  Столь воинственные и одновременно разумные растения не обладали, к сожалению, речью, но могли быть выдрессированы буквально за день. 
     Взобравшись на спину лиственного гиганта, Джон крикнул какую-то неразборчивую фразу, и дионея понеслась вперёд.  Здания с огромной скоростью проносились мимо с оглушающим громким свистом.  Немного подёргиваясь (наверное, из-за дополнительного пассажира), растение притормозило около старого трёхэтажного дома.  Джон резво соскочил и направился к парадной двери.  Дом был так стар, что генератор пространства стоял не у двери каждой квартиры, а у двери подъезда, чтобы экономить энергию.  Наверное, он был ещё довоенным.  С одной стороны 200 лет – это много, а с другой – в Балреке люди живут дольше домов, так что 200 лет – это ничтожно малое количество. 
     Джон покрутил ручку генератора, выбрал нужные настройки (эти довоенные генераторы имели более одной ручки для настройки, поэтому это занимало чуть дольше времени, чем у современных) и вошёл в дом, зазывая меня за собой.  Ступеньки, похрустывая горками пыли, были все потрескавшиеся и разбитые.  Если бы не следы впереди идущего Джона, я бы, наверное, уже давно сломал парочку ступенек и скатился бы кубарем вниз. 
     Мы были у нужной двери.  Она была из красного дерева, такая же старая, как и всё, что нас прежде окружало в этом доме.  После лёгкого стука в дверь, та со скрипом распахнулась, а перед нами оказался уже немолодой житель старого Балрека.  Об этом можно было догадаться по характерно выпирающим венам на его теле.  Такие вещи случались с людьми нередко в старых районах, так как все отходы проходили через эти места.  Некоторые из них источали ядовитые испарения, которые и провели подобные изменения с их телами.  Люди из старого Балрека жили почти столько же, сколько и люди за стеной, что было чуть ли не в пять раз, а то и в шесть меньше, чем у обычного горожанина Балрека. 
     Взмахнув полой облезлого зелёного халата в цветочек, хозяин дома впустил нас внутрь.  Во всех комнатах пахло чем-то палёным, кроме кухни.  В ней был слышен запах тухлятины настолько сильный, что им можно было бы и убить.  Отклеивающиеся обои свисали со всех стен, отбрасывая зловещие тени на пол.  Полуосвещённая гостиная была единственным местом, где можно было собраться в тёмное время суток, не опасаясь потеряться в беспросветной бездне.  Джон развалился на диване, но тут же подскочил, придерживая спину рукой – из дивана торчала острая пружина.  Присев чуть скромнее, Джон перешёл к делу:
     - Том, это наш клиент. 
     - Он уже пробовал? – хрипло спросил хозяин дома, и плюнул куда-то в угол комнаты, пытаясь перебороть кашель. 
     - Да.  Ему понравилось.  Как, собственно, и всем.  Что скажешь? – Джон приподнял брови, наморщив лоб. 
     - Уитакер, он не похож на человека, у которого есть деньги – сказал Том. 
     - Покажи ему – сказал Джон, глядя на меня.  После этого я спокойно достал деньги из карманов и протянул Тому.  На его лице было крайнее удивление, а в глазах блеснула, как мне показалось, надежда.  Видимо поймав себя с таким лицом, Том нацепил обратно на себя угрюмую маску томности и спросил:
     - На все?
     - А на сколько хватит? – спросил я, пытаясь изобразить самое, что ни на есть уверенное лицо.  Том пересчитал бумажки с напряжённым видом и выдал:
     - Три… - его ударил в колено Джон – Пять. 
     - Джон, либо он говорит честно, либо я найду другого продавца – сказал я, кинув презрительный взгляд на Тома. 
     - Не найдёшь.  Ты же будешь подходить к каждому и спрашивать, не толкает ли он жнеца.  Бери семь, и пойдём – я отвезу тебя домой. 
     Том кивнул и удалился на пару секунд во мрак своей квартиры.  Вернулся он уже с семью плотно упакованными склянками, развешанными на поясе, который он держал в руке.  Я повесил его через плечо и удалился из квартиры, краем уха слыша, как Джон отвесил подзатыльник Тому.  Спускаясь по ступенькам, я оступился и уже было упал, как меня подхватила сильная рука того, кто привёз меня в этот дом.  «Ты же не хочешь слизывать с пола эту дрянь?» - сказал он и поставил меня ровно. 
     ***
     Когда по городу меня несла дионея, я уже был не в себе, ведь в моих руках было то, чего я вожделел долгое время.  Бешеными глазами я смотрел на блестящую, отливающую лёгким зелёным светом жидкость.  Языкастый череп, наклеенный на склянку, несколько отличался от того, что был на моей самой первой колбе.  На нём была небольшая трещина в самом лбу, а язык переливался странными яркими цветами так, будто он действительно двигается, а черепушка сейчас что-то скажет.  «Знай меру!».  Эта фраза вывела меня из транса.  Помотав головой, я понял, что это сказало не изображение на бутыли, а мой водитель. 
     - Уитакер, значит, да? – спросил я куда-то в пустоту.  Дионея поёжилась на холоде и издала приглушённый писк, будто ей так же, как и мне, не понравилась эта фамилия – Знал я одного Уитакера.  Он был одним из первых людей, кто попробовал усилитель. 
     - Сейчас у каждого второго не по одному усилителю за плечами – перебил меня Джон – Что в этом такого?
     - Он испепелил моего отца, разнёс к чертям наш дом, а мою мать он скинул в обрыв Корлина.  Я ещё три дня слышал, как ветры разносят её крики, а сделать ничего не мог.  Уитакер дал денег всем в округе, чтобы те не подпускали меня к обрыву, чтобы я мог хотя бы дать ей умереть, не говоря уже о спасении.