- Проклятье!
     Тонких прямоугольников больше не было.  На их месте валялась какая-то погнутая железка. 
     - В сторону, в сторону!
     Меньше всего сейчас Кэр хотел слышать голос зарккана.  Но тот, словно навязчивый ночной кошмар, не желал отпускать. 
     - Вставай же! – зарккан подхватил эрсати под руки, помог подняться.  – Здесь опасно оставаться!
     Кэр еле заметно улыбнулся. 
     - Я заметил…
     Шивера ожидала их в нескольких шагах дальше по переходу.  Стояла, заведя руки за спину и всматриваясь в оседающий конус.  Кое-где на его поверхности появились трещины.  Здание рассыпалось на части. 
     - Ну, что, сходил в гости? Навестил родных, близких? – спросила она с деланным равнодушием. 
     - Сходил, - процедил Гракх. 
     - Знаешь, там есть еще цеха.  Может быть, и в них заглянешь?
     - Клянусь первородными цехами! Лучше замолчи! – на зарккана было жалко смотреть.  Он обернулся.  Глядя на доживающий последние минуты цех, прощался с ним, словно с живым, близким существом. 
     - Что же вы все такие нервные? Я вот сохранила, между прочим, пока вы там кувыркались, - она вытащила из-за спины руку.  В ней покоились все добытые Кэром винчестеры. 
     Глаза эрсати вспыхнули. 
     - Хоть что-то, - прохрипел он. 
     Со стороны города раздался двойной гудок. 
     - Вот и помощь, - сказал Гракх, пряча что-то за пазухой.  – Кэр, сможешь идти?
     - У меня есть выбор?
     - Не злись, - зарккан уставился себе под ноги.  – Я же не знал, что все так…
     - Ты извиняешься?! – брови эрсати поползли вверх. 
     - Раз можешь идти, значит, идем! - Гракх развернулся и, аккуратно придерживая все еще висящее на плечах трофейное оружие, первым спрыгнул на черную корку. 
     
     * * *
     
     Дезире ощущала теплое спокойствие.  Оно проникало откуда-то извне, укутывало коконом, отгоняло страхи.  Так, наверное, чувствует себя младенец, находясь в утробе матери: никаких тревог, дурных видений, трепета. 
     Вся эта нега свалилась внезапно, отбросила черные кольца огромной змеи.  Тварь зашипела, с неохотой выпуская добычу из объятий, отпрянула.  Но не ушла.  Продолжила кружиться рядом, пока не истаяла без следа. 
     Вскоре окружающая Дезире пустота начала заполняться.  Появился свет.  Тусклый, он падал сквозь прорехи низко нависших над головой облаков.  Пронизывающий ветер принес пыль и песок.  Девушка непроизвольно моргнула несуществующими глазами, а когда снова их открыла, то уже стояла посреди огромной, выжженной пустыни.  Она тянулась, насколько хватало глаз, но выжжена была не жарой – холодом.  На скованной льдом земле лежал иней. 
     Кокон дрогнул, исходящее от него тепло почти угасло. 
     Снова послышалось шипение.  Земля расступилась, выпуская, выдавливая из своих недр черное, лоснящееся тело змеи.  Тварь не ползла, она перетекала.  Была сразу везде, заполняла все пространство, а потом снова отступала.  Но каждый раз по возвращении подбиралась все ближе. 
     Дезире попыталась коснуться ее разума, почувствовать эмоции и желания, как то было с грайверами.  Ничего не вышло.  Она уперлась в непреодолимую стену из холода.  Но главное – что-то за этой стеной было.  Что-то очень страшное, рвущееся на свободу.  Выпустить такое в себя могло означать лишь одно.  Справиться с подобной мощью не получится. 
     Шипение усилилось.  Неожиданно для себя девушка поняла, что разбирает в нем слова.  Шипящий звук состоял из тысяч отдельных голосов.  Каждый из них говорил о чем-то своем: просил, умолял, обещал, грозил…
     Девушка вздрогнула.  Казалось, она перестала существовать.  Был лишь многоголосый хор, который поселился в голове и нашептывал, наговаривал…
     По кокону прокатилась волна.  Он завибрировал, из прозрачного стал золотистым, потом алым.  На его поверхности проступили разводы, удивительно напоминающие вены, а сами стенки превратились в нечто похожее на тонкую кожу.  Дезире дотронулась до одной вены: теплая, живая.  Внезапно кровеносный сосуд начал чернеть.  Чернота распространялась с огромной скоростью, разбегалась, подобно огню на бикфордовом шнуре.  И когда каждая вена, каждый мельчайший капилляр сменил цвет, кокон лопнул, напоследок одарив девушку теплым дуновением. 
     Теперь она стояла совершенно обнаженная, словно только что родившись заново.  Поднимающийся от земли холод обжигал босые ноги.  Ветер путался в волосах, оставлял на коже тонкую, ледяную корку, которая трескалась при малейшем движении. 
     Там, где еще недавно ползала змея, теперь поднималось темно-серое марево.  Оно колыхалось, дрожало. 
     Девушка обхватила себя руками.