. . 
     
     -Да я про покойницу. . .  Говорю, красивая она в гробу. . . 
     
     -Сатана таких и призывает. 
     
     -Исповедалась она? Как ты думаешь?
     
     -Почем мне знать? Может отец Марк упросит Господа позаботиться о ее погубленной душе. 
     
     -Ой, побойся Бога, не дразни душу ее.  Не касайся. 
     
     -И то правда.  Прости меня, Господи, -перекрестилась Анна и оглянулась на исповедальню.  Ей показалось какое-то шевеление в исповедальне. 
     
     
     
     . . . На кладбище, после траурной речи священника, когда захрустела земля под лопатами могильщиков, народ стал расходиться. 
     
     Кристина еще стояла у могилы, когда к ней подошел отец Марк.  Легкий холодок пробежал по ее коже от прикосновения руки священника. 
     
     -Смиритесь, дитя мое.  Примите мои искренние соболезнования. . . Поверьте, я скорблю вместе с Вами и молюсь за покой души усопшей.  Пусть даст Господь Вам силы пережить эту утрату. 
     
     Кристина почувствовала, как слабеют ее ноги.  Она опустилась на колени, поцеловала руку священника, прижалась к ней щекой.  Ее взгляд, затуманенный слезами блуждал вокруг, будто выискивая нечто недостающее ей сейчас.  Отец Марк помог ей подняться, и они еще долго стояли переговариваясь о чем-то, пока не удалился последний из пришедших на похороны.  Кристина посмотрела на деревья, стеной стоявшие за кладбищенской оградой.  В тревожном шепоте ветра, она ощутила дуновение смердящего воздуха.  И там, где роскошно цвела сирень, произошло странное шевеление.  Кристина отвела глаза, но невольное любопытство вынудило ее вновь взглянуть на сирень.  Белеющая человеческая рука показалась из листвы.  Рука по-змеиному изогнулась и исчезла.  Кристина прищурилась, пытаясь еще что-то разглядеть и прошептала: «По веткам ползет змея, а мне мерещится рука. . .  По веткам ползет змея». 
     
     Священник угадал ее настроение.  Он сказал, что с ним случается подобное.  Особенно в минуты глубоких переживаний ему видится что- нибудь нелепое, неестественное. 
     
     Кристина вцепилась пальцами в сутану священника, представляя его волевое лицо, отрешенный взгляд, несущий какую-то глубокую печаль.  Сегодня она видела отца Марка впервые.  Но казалось, что он ее давний добрый знакомый.  В церкви он посмотрел на нее и долго не отводил взгляда, не стесняясь посторонних.  Почему он так пристально смотрел? Может его что-то угнетало? Ведь в какой-то момент мессы он повел себя суетливо и нервно, совершал неуклюжие движения, буквально спотыкался на ровном месте.  Казалось, он на грани того, чтобы разорвать на груди сутану и вырваться из под сводов храма на воздух.  Поведение священника никак не соответствовало тому образу, который был знаком каждому прихожанину, образу верного и строгого служителя Господа со спокойным выражением лица, сдержанными манерами и медленной, словно вкрадчивой речью. 
     
     
     
     Теперь он произносил много утешающих слов, и Кристине в какое-то мгновение показалось, что не священник так нежно обнял ее у могилы, а другой человек, чье лицо она не может разглядеть; и скользящие длинные пальцы на ее руке принадлежат не священнику.  В смутном восприятии происходящего она не улавливала смысл его речи.  Но вот на своем запястье она обнаружила браслет. 
     
     -Отец Марк. . . , - прошептала она. 
     
     -Талисман должен быть всегда с тобой.  И молитвенник.  Возьми его.  Читай молитвы.  Не забывай по утрам приходить причащаться.  Ступай с Богом. 
     
     Священник осенил Кристину крестным знамением.  Ее последующую благодарность никто не услышал. . .  Она пролепетала что-то вослед уходящему священнику. .