АНДРЕЙ МОЛЧАНОВ
     Когда корабль выходит из созданной им «червоточины», это выглядит вовсе не так красиво и величественно, как представляли себе фантасты прошлого.  Никаких тоннелей с переливающимися разноцветными стенками, никаких закручивающихся в воронку звёзд.  Просто космос вспучивается, словно всё бескрайнее пространство вдруг стало рисунком на поверхности водоёма, в глубине которого кто-то пускает пузыри.  Пузырь разбухает и наконец отрывается и тотчас принимает форму очередного вселенского странника.  Десятки тысяч тонн металла, керамики и различных органических соединений. 
     Когда «Аматэрасу» прошивает складки континуума и перфоратор пространства, прозванный «червём-грызуном», отключается, мы поначалу даже и не понимаем, что оказались не там, где нужно.  Да и не человеческого ума это дело – по звёздам определять координаты.  А вот компьютер реагирует сразу и извещает вахтенных – на центральном посту нас четверо: капитан Такаши Танака, навигатор Хироко Уэмура, бортинженер Артур Борцов и я. 
     - Друзья, у нас нештатная ситуация, - голос Хироко вроде бы спокоен, но я слышу, что она тщательно скрывает волнение.  Я слишком хорошо знаю эту женщину и понимаю, что произошло действительно нечто из ряда вон выходящее.  – Мы вышли из «норы» вне цели назначения.  Во время перехода компьютер зафиксировал необычное увеличение массы в радиусе двух тысяч метров от корабля и принял решение отключить привод деформации.  Проще говоря, похоже, мы что-то зацепили. 
     Что за бред, думаю я.  В тоннелях между складками пространства нет и в принципе не может быть никаких обладающих массой объектов.  Как мы могли что-то зацепить?!
     - Можно определить, где мы? – спрашивает капитан. 
     - Дело времени, - говорит Хироко.  – Судя по особо яркой звезде у нас за кормой, мы в пределах какой-то системы… Кстати, объект, который к нам прилепился, находится по правому борту примерно в двух тысячах метров от нас. 
     Экипаж бросает текущие дела и замирает, надеясь получить хоть сколько-нибудь вразумительный ответ.  Все знают, что за всю семидесятилетнюю историю сверхбыстрых космических перелётов ни с одним кораблём ничего подобного не случалось. 
     Ждать приходится недолго. 
     - Это человек! – говорю я.  – И в руках у него какой-то прибор. 
     - Нет, - говорит капитан Танака, приказывая компьютеру дать увеличение.  – Это пустой скафандр.  А то, что в его перчатках – книга.  Настоящая бумажная книга. 
     Скафандр развёрнут к нам так, что можно прочитать имя космонавта и название корабля: ПИТЕР ЭЛЛИОТ.  «ИНСОЛЕНС». 
     «Инсоленс».  Тот самый, что обнаружил доказательства существования внеземных цивилизаций во время экспедиции на Беллис.  Тот самый, что бесследно исчез после этой экспедиции.  Мы молчим. 
     Капитан приказывает отправить к находке два автоматических ремонтных робота.  Теперь один из мониторов показывает медленно уплывающие в пустоту крабоподобные модули, а два других демонстрируют картинку с оптических сенсоров, установленных на самих роботах.  Преодолев половину расстояния, модули разворачивают сопла своих миниатюрных плазменных двигателей вперёд и начинают торможение.  Спустя несколько минут они уже неподвижно висят перед скафандром. 
     Капитан Танака даёт команду одному из модулей развернуться так, чтобы можно было прочесть название книги, зажатой синтетическими мускулами перчаток скафандра.  Робот подчиняется.  Теперь становится ясно, что книга чертовски старая, её переплёт – неизвестный материал грязно-бурого цвета, а оттиснутые на нём буквы латиницы едва различимы. 
     - «Unaussprechlichen Kulten», - исхитряется наконец прочитать наш бортинженер, Кристофер Коул.  – «Невыразимые культы»? Это ещё что?
     Его вопрос остаётся без ответа.  Модули цепляют скафандр манипуляторами и тащат к шлюзу.  Вся наша команда проникнута ощущением Тайны. 
     В шлюзовой камере находку подвергают дезинфекционной обработке, и мы с ужасом наблюдаем, как книга под воздействием излучения начинает терять форму, таять, расползаться и за несколько минут превращается в кучку чего-то осклизло-мерзкого.  Вся мудрость, некогда сокрытая в этом фолианте, потеряна навсегда.  Жалкие останки отправляются в исследовательский отсек на экспертизу. 
     Процедуры окончены, и мы получаем возможность исследовать скафандр.  Точнее, этим занимаются наши инженеры.  Мы наблюдаем за ними по мониторам внутренней связи.  Коул неожиданно выпрямляется и произносит:
     - Он закрыт изнутри!
     У меня почему-то мурашки бегут по телу.  Значит, мы нашли не просто пустой скафандр, выброшенный с борта «Инсоленса», а скафандр, в котором был человек.  Был и бесследно исчез.  Не вышел навстречу неминуемой гибели в холодной пустоте космоса, а именно исчез.  Испарился.  Распался на элементарные частицы. 
     - Впрочем, - говорит Кристофер.  – Ещё можно предположить, что он каким-то образом перепрограммировал компьютер (что мы тоже проверим), но это ещё более невероятно, ибо он умер бы, не успев снять скафандр.  В таком случае, где тело?
     Ладно, на многие вопросы мы получим ответы, изучив самописцы скафандра.  Это дело времени и наших специалистов.  А сейчас пора заниматься более актуальными проблемами, самая главная из которых – определить наши координаты.  Ещё нужно обследовать корпус корабля на предмет возможных повреждений.  Протестировать все системы.  Подготовится к новому тоннельному прыжку.  Ну и сообщить обо всём на Землю. 
     Я пытаюсь сосредоточиться на чём-то, что кажется мне более важным, нежели ожидание результатов экспертизы скафандра Питера Эллиота с «Инсоленса», но, оказывается, я пытаюсь обмануть самого себя.  Минуты текут мучительно медленно, подобно некой вязкой субстанции, и чем бы ни был занят мой разум, где-то в глубине пульсирует образ астронавта, оставшегося один на один с бездной и книгой со странным названием… как его?… «Невыразимые культы». 
      Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем изумленный голос Коула возвещает:
     - Ого! Да тут целое послание! Это не записи переговоров, это… Даже не знаю.  Может, предсмертная записка? Или предостережение?
     От его слов веет холодом.  Передо мной вновь появляется образ астронавта, лишившегося всего – корабля и друзей – и обречённого на неминуемую гибель, когда иссякнут энергоблоки скафандра и прекратится регенерация кислорода.