Познакомились мы в интернете, совершенно случайно, вконтакте.  И с тех пор я не верю в случайность.  Всё, что с нами творится, хотим мы того или нет, происходит по плану. 
     
      Случайностей не существует, равно как мелочей.  Всё большое из мелкого.  Мелкое из большого.  По незримой спирали - закон! Измени произвольно один неприметный кирпичик в строении, здание станет другим, если только не рухнет, удивительный фокус.  Все события наши продуманы, всё просчитано до…
     
      Мы не делаем лишних шагов.  В этом смысле я марионетка.  Впрочем, это ни капельки не напрягает.  Счастье – «С Частью», «сОчастие», проще – участие в плане, а несчастье – отрыв от системы.  Происходит по разным причинам.  В основном, чтобы просто понять.  И найти что-то очень своё. 
     
      Получить наслаждение трудно без боли, вездесущая критериальность.  Мы не знаем добра до тех пор, пока нам не откроется зло. 
     
      С Настей в скайпе сидели два года, над нами смеялись.  Настя с крайнего севера, издалека, в самых дерзких фантазиях я и представить не мог, что вот так вот, возьмёт и приедет.  Теперь Настя – жена.  Кровь и плоть.  Чудеса!
     
      Она веб-программист.  Сидит дома и делает сайты. 
     
      Долго курит сосед.  Время – икс.  Мне пора прогуляться. 
     
      «Сударыня – матушка,
      Что-то небо хмурится. 
      Я пойду, пройдусь по улице. 
      Пошукаю красну девицу»…
     
      Шутка шуткой, а Грязный во многом был прав, нужно признать.  Если это и профилакторий, то странный, обитатели – люди отнюдь не простые, ведут себя, мягко скажу, необычно.  С «моей колокольни» они не совсем адекватны.  Создаётся устойчивое впечатление, что народ здесь находится под воздействием какого-то неизвестного мне психотропного оружия.  Газ? Звук? Низкочастотные, или высокочастотные волны? Гипноз? Нейролептики? Прочая химия? Может, комплекс воздействий. 
     
      Длинный глупый такой коридор, абсолютно нелепый, безжизненный, скучный.  Что называется: «глазу не за что зацепиться».  Бесконечно пустые серые стены.  Нет ничего – ни картин, ни цветов, ни удобных насиженных кресел, диванчиков, голый пол без конца и без края.  Даже ковриков не постелили. 
     
      Освещение ровное, монотонное, давит.  Без оттенков и разнообразий.  Люди бродят по этому коридору бесцельно, как призраки, совершенно потерянные, словно здесь они и не здесь в одно время.  Много… Много людей.  Некоторые стоят «по стенке», говорят что-то сами себе, будто молятся, ловят каких-то невидимых мух, неохотно навязчиво жестикулируют.  Слышны обрывки запутанных, лишённых всякой логики фраз. 
     
      Одна женщина плачет.  Сидит на полу, что- то шепчет в ладони и плачет.  И всё это нормально, никто не подходит утешить её, просто поговорить, расспросить, в чём причина чудовищных переживаний. 
     
      Мужчина… Рисует что-то в воздушном пространстве мизинцем левой руки и хохочет при этом. 
      Никому до меня дела нет.  Искать нужно, наверно, курилку. 
     
      Поиски занимают примерно минуту.  Слава Богу, с курилкой здесь всё, как у всех, она рядом, довольно просторная комната, длинные лавочки, урны, большой вентилятор. 
     
      Курильщиков нет никого, неудачно попал, сигареты забыл захватить.  Слабо, скудно накурено, скоро вернутся.  Придётся слегка подождать.  Я сегодня стрелок. 
     
      Присаживаюсь.  Замираю.  Пытаюсь расслабиться. 
     
      Слышу шаги. 
     
      Входит девочка лет десяти в коротеньком розовом платье, в белоснежных носочках, без обуви, с длинной русой роскошной косичкой и бантиком в ней, ярко-красного цвета.  Глаза голубые, глубокие, как океан, смотрят пристально, вкрадчиво, с лёгкой опаской, словно ищут кого-то, но тщетно.  Потеряли.  Не могут найти.  Милый, славный, красивый ребёнок.  Заблудилась, наверное.  Э-эх…
     
      -Привет, - говорю, - детка, дверью ошиблась? Здесь взрослые дяденьки курят, дым – вредно, здесь детям нельзя. 
     
      -А мне можно, - отвечает застенчиво девочка. 
     
      Встаёт ровно, холодно, как манекен, или кукла, уверенно, точно напротив меня, смотрит.  Взгляд неестественный, взрослый, даже жутко немного. 
     
      -Это как? Почему?
     
      -Потому что меня уже нет.