Живые глаза. 
     Вивьен почувствовал, как мир замыливается, а по щекам катятся слезы.  Он и не пытался их сдержать.  Радость от воскрешения Мили захлестывала.  Только спустя несколько долгих мгновений – немного успокоившись и вновь обретя возможность рассуждать здраво - алхимик ощутил неладное.  И даже не то его насторожило, что девушка не спешила выбираться из бассейна.  Не то, что по ее ногам, словно живая, начала подниматься алая жидкость подобно второй коже укутывая чародейку.  А то, что во взгляде воскресшей не было ни капли радости – тоска, боль, сожаление, что-то еще, но только не радость.  Словно она знала нечто такое, что не было ведомо Вивьену. 
     - Мили? – неуверенно спросил алхимик, делая шаг по направлению к девушке. 
     В ответ кивок и легкая улыбка – такая знакомая, такая теплая. 
     - Осторожнее! – выкрикнул Вивьен, и уже хотел было прыгнуть в бассейн, когда Мили взмахнула рукой, призывая его остановиться.  Алхимик замер у самых стенок.  В его глазах была мольба.  Стоило чародейке лишь подать знак, он бы сорвался с места.  Вместо просьбы о помощи она сказала:
     - Прости, но я не могу покинуть это место.  Не спрашивай почему.  Просто прими.  Я – это действительно я.  Мне очень жаль.  Он, - она кивнула на Дженая, - не обманул. 
     Откуда-то сверху раздался сильно приглушенный шум. 
     - Они в городе, - послышался шипящий голос. 
     Вивьен уже не знал, что делать.  Чувствовал себе растерянным до крайности.  Впору было сесть на пол и тупо ждать, что будет дальше. 
     Между тем, жидкость полностью покрыла тело чародейки.  Даже глаз не стало видно.  Однако девушка не выказывала беспокойства.  Она развела руки в стороны, стала похожей на каменное изваяние – настоящее произведение искусства.  Вот только сравнение с камнем было бы неуместным.  Уже в следующее мгновение Мили рухнула.  Рухнула так, словно за эти мгновения полностью утратила все твердые и мягкие ткани, обратившись во все ту же алую жидкость.  Поток из-под потолка иссяк, зато поверхность бассейна вздыбилась множеством высоких тонких струй.  В воздухе появилось низкое неравномерное гудение.  Оно то нарастало, то опадало – в такт выбросам струй. 
     - Началось, - проговорил Дженай.  – Слияние завершено. 
     
     * * *
     
     Мили чувствовала небывалую легкость и свободу.  Она еще не в полной мере осознала все то, что произошло с ней за последние мгновение.  Однако уже полученных и, что важнее, пропущенных сквозь себя новых знаний хватало, чтобы понять – она стала иной.  Кем конкретно? Оставалось загадкой, но внутренний голос подсказывал: времени во всем разобраться будет более чем достаточно.  Если… если она устоит. 
     Она могла увидеть город с высоты птичьего полета, могла заглянуть в его самую маленькую щелку.  В мгновение ока переместиться из одного конца в другой или одновременно быть сразу в нескольких местах.  А еще она чувствовала дремлющую мощь.  Сжатую в плотный комок, замершую где-то намного ниже самых глубоких давно затопленных подвалов.  И эта мощь, охотно отзывающаяся на призыв, была подвластна только ей. 
     Болото, еще недавно чистое и сверкающее на солнце, заволокло туманом.  Белые густые клубы двигались ровным фронтом.  Подобно огромному чудовищу, туман выбрасывал перед собой длинные щупальца, словно исследуя открывающуюся перед ним местность.  А там, в белесом сумраке, двигались тени.  Оттуда доносились стоны и вой.  И оттуда же вылетали пока еще редкие чернильные облака.  Одно из них добралось до города и окутало высокую сторожевую башню.  Та накренилась и со страшным грохотом рассыпалась. 
     Туман полнился злобой и ненавистью, голодом и жаждой крови.  Мили чувствовала сотни горящих взоров.  И все они были направлены не только на древний город, но и на нее саму – бесплотную, неосязаемую.  Мертвые маги пришли, чтобы за все расквитаться с бог весть что возомнившими о себе людишками.  Убийственная сила приближалась, сопровождаемая волнами ужаса, которые теперь расходились на мили окрест. 
     Мили, не утратившая эмоций, дрогнула.  Она видела перед собой не просто несколько оборванных скелетов в сопровождении адских гончих, но небольшую армию, способную сровнять с землей не то что город – провинцию, страну.  Знание пришло само собой: их больше ничто не сдерживает.  Они не вернутся обратно в леса.  Направятся дальше.  Древние, как сам город, постигшие глубинные тайны магии смерти, преследующие свои, чуждые всему живому цели, они соберут обильную жатву.  Появятся новые лагеря.  Они не будут знать недостатка в телах.  Запах тлена и мертвечины встанет тяжелым смогом, трупные яды отравят почву и воду.