Запах тут напоминал больницу.  Какие то лекарства, спирт или йод или что то такое.  Врачи что ли тут живут?
     
      Я чувствовал, что начинаю слегка тормозить. 
     
      Я включил свет и только сейчас увидел пару хирургических столов.  Я подошел к одному над ним была лампа.  Терпеть не могу больницы, что то всегда внушало мне страх, когда ты лежишь на столе, а тебе в лицо светит яркий свет.  Как говорил персонаж из Терминатора - наверное это похоже на то что ты появляешься на свет.  Да, тут пахло йодом и новокаином или ледокаином или чем то еще. 
     
      На одном из столов я увидел ремни и петли.  Зачем? Он что, был душевнобольной? Или они оперируют без наркоза, потому что у него аллергия?
     
      Постепенно мне в мозг стала прокрадываться мысль. 
      Тут кого то оперировали без наркоза.  Его пытали, просто напросто пытали. 
     
      Что вообще может быть проще и старше насилия.  Он или она тут орала, а ее . . . 
     
      На одном из кресел лежала кожаная петля вроде удавки.  Один ее конец был сплетен в крупную петлю, а на другом была рукоять.  Я открыл другую комнату. 
      Моему взору представилась настоящая камера пыток.  В самом центре стояла дыба.  Во всяком случае, так я тогда решил.  Деревянная доска, поставленная вертикально сверху и снизу.  На ней были четыре наручника .  За самой доской был механизм, который позволял наклонять ее вплоть до горизонтального положения.  Как сами наручники, так и отдельные части доски можно было педкручивать перемещая вверх и вниз.  Попавший на такую доску человек оказывался в прямом смысле слова в мясорубке. 
     
      Я представил себе, что моя рука ложится в такую машину и машина начинает ехать куда то вместе с рукой, а рука… Сначала ты чувствуешь боль, потом хруст, и у тебя все немеет как будто тебя окатили ледяной водой или приложили к тебе лед.  Рука продолжает выгибаться и превращается в один сплошной очаг боли, боль постепенно захватывает тебя полностью.  Пульсирует в твоей голове, пересыхает на губах и рвет тебя на куски. 
     
      Я попробовал просунуть руку в механизм и представил, что меня лишили возможности отойти от него, вытащить руку оттуда. 
     
      Ничего отвратительнее этого разросшегося слизняка, который именуется садизм и который стар, как сам мир и лишает тебя свободы воли нету и не будет. 
     
      Я видел таких ублюдков.  Итак, я в доме одного из них.  Как же тут все таки пахнет лекарствами.  Терпеть не могу больницы. 
     
      К моему удивлению я почувствовал не только страх, но и любопытство горючее, как напалм.  Мне хочется побыть тут и исследовать этот дом.  Такие дома редки, как очень редкие и хищные животные.  Их не так много, и дом требует уважения. 
     
      Интересно, а Дом вообще это мальчик или девочка - Папа или Мама? Зачем? Это ведь все не имеет значения, не правда ли? Это ведь не важно и можно оставить на потом - нет?
     
      Среди отвратительных инструментов был самый настоящий хирургический стол с лампой над ним и столик с инструментами.  А также небольшая доска с четырьмя отверстиями для конечностей и странное устройство в виде доски и металлических штативов.  В них видимо просовывались пальцы.  Но хуже всего был характерный больничный запах - спирт, что то вроде йода или навокаина.  Никто не должн умереть.  Это место боли, вечной боли. 
     
      Что я вообще тут делаю?
     
      Я прислонился к дыбе и представил, как меня заковали туда и медленно поднимают на ней, начиная вытягивать мои конечности, а я издаю вопли.  Кто то стоит напротив меня и ухмыляется.  Я в его власти.  Ему нравится этот сладковатый привкус чужой боли. 
     
      Интересно тушили ли они сигареты, когда курили, о чью то поддатливую извивающуюся как змея плоть? Я уже знал ответ. 
     
      А потом можно немного виски или любого спиртного прыснуть на рану и рационализировать это ублюдошным образом "Это для твоей же пользы".  Ложь в издевательствах есть самое мерзкое - это я знал всегда и твердо. 
     
      Ему врали - не могли не врать и очень много.  Чтобы сделать из него что то иное.  Раба? Нет не раба - что то . . .  Иное что ли.  Кто бы он ни был тут, он пробыл тут достаточно долго и ему хорошо оказывали помощь.  Лечили от всего, а боль аккуратно дозировали.  Приучали его к нему, как Гришка Распутин себя приучил к мышьяку.  Чтобы потом произнести Бонни М Овское "He drank it all and said I feel fine".  Что такое мозг, который приучили, что боль это нормально и кто вообще эти люди?
     
      Странное место, но коли их тут нет, я могу выведать все его тайны. 
     
      Не закрытых комнаты было еще две.  В одной из них было много маленьких инструментов, в том числе маленькая металлическая шишечка.  Я взял ее в руку и повернул стержень.  Внезапно она раскрылась как стальной бутон.  Я предпочел не думать о точном назначении этого предмета.  Также там было много булавок.